Гламурный цементовоз или визуально-текстовые пойнты современной улицы
«Граффити — это одно из немногих средств самовыражения, которое ты можешь себе позволить, даже если ты не имеешь ничего. И даже если ты не расправишься при помощи граффити с мировой нищетой, ты можешь заставить кого-то улыбаться, пока он ссыт».
Бэнкси
Когда я первый раз зашла в женский туалет филологического факультета МГУ где-то в начале 80-х, я моментально забыла, зачем я туда зашла: на стенках кабинок несмываемой шариковой ручкой красивыми почерками без ошибок были начертаны многословные и витиеватые послания сексуально-эротического характера с настолько грязными анатомическим деталями, что я, тогда неиспорченная, хоть и не тургеневская, но всё же девушка, оцепенела. Это был сортирный женский роман, написанный абсолютно разными дамами, объединёнными только пространством ведущего гуманитарного факультета огромной страны, поступить на который был очень сложно, за деньги и вообще невозможно. До уровня этого текста очень далеко нынешним титулованным, премияносным постконцептуалистам-графоманам с их скудным набором матерных слов и похабненьких образов.
С этого момента я стала обращать внимание на то, что нынче называют модным словом «граффити». В середине 80-х в лифтах с удовольствием расшифровывала маме надписи «БГ-бог» (это про ленинградскую рок-группу «Аквариум» и её харизматичного лидера Бориса Гребенщикова), и коряво «накопчённую» спичками безграмотную «Punk is not ded». Когда бродила по стране всегда обращала внимание на настенные рисунки и надписи. Если таковые имелись. И поняла, что чем выше культурный уровень молодёжи, чем она образованнее и активнее, тем больше надписей на стенах домов и тем они более разнообразны, отходя всё дальше от минимализма трёх букв. На любимом мною Черноморском побережье была и Одесса, по настенным надписям которой можно было узнать весь состав одесского рок-клуба, в том числе и забытые ныне самими одесситами, но очень понравившиеся мне в своё время самодеятельные рок-группы «Портрет и галстук», «Провинция», «Бастион». Но была и Феодосия, девственно белые стены домов которой навевали уныние и желание как-то встряхнуть эту сонную муть и нацарапать ну хоть «АС/DC» что ли. Что я и делала с нескрываемым удовольствием.
Потом были 90-е с их политическими лозунгами типа «За Ельцина — за Россию» - народ дорвался до политики, засидевшись на кухнях и подпольных сейшенах. Но жизнерадостный мат всё же превалировал над политической нудностью. И это обнадёживало. Родное русское слово из трёх букв настигло меня даже на Канарах: на огромных колючковатых плоскостях старого кактуса в ущелье Маска на Тенерифе среди гламурных сердечек с англоязычными инициалами и испаноязычных признаний в любви к Христу гордо и чётко читалось оно, наше всё. И опять было весело.
Но вот наступили нулевые и нынешние. И мне перестало быть весело от того, что я вижу на стенах гаражей и пакгаузов Подмосковья, на заборах и трансформаторных будках московских спальных районов, на деревенских калитках, руинах заброшенных ферм и колхозных домов культуры. Обратите внимание: исчезли даже матерные слова. Но «граффити» много, яркого, профессионально выписанного, заполняющего огромные пространства задних стен многочисленных гаражей вдоль трассы подмосковных электричек по всем направлениям. Но всмотритесь в них: нет ни единого осмысленного образа или слова, хоть бы и матерного. Латинские буквы, сплетающиеся в бессмысленные орнаментоподобные сочетания, крупные цветовые графические композиции, витиевато исполненные, с тенями и серебристыми включениями, броские, высокохудожественные и … абсолютно лишённые какого-бы то ни было смысла или значения. Глаз ищет хотя бы привычного «Х..Й». Но и его нет.
В нашей стране появилось новое поколение, для которого стена — это не возможность послать какую-то информацию или эмоцию миру, а просто место для художественного драчения. Не более того. Мы впервые оказались «позади Европы всей» в плане духовности и душевности. В Англии развивается и ширится на весь мир феномен Бэнкси — остросоциальное и принципиально некоммерциализуемое искусство народного граффити. А у нас уходит в бездну небытия остаток национальной самоидентификации и протестного крика русской мятущейся души, всегда ранее выплескивавшиеся в романтических ночных прогулках по городу с целью нанесения несанкционированных надписей. Старшее поколение инстинктивно пытается противиться исчезновению нас с улицы, тюнингуя свои машины сценами из шедевров советского кинематографа (если машина имеется) или застенчиво царапая вполне зрелые размышления на спинках автобусных сидений или стенках тамбуров элетричек. Но это всё остатки роскоши былой. 
В деревне можно увидеть копию с какого-нибудь творения Бэнкси, срисованную из интернет-ресурса по граффити. Это мило. А вот матерных слов и призывов уже нет и там. Не связано ли это напрямую с падением рождаемости русских? С агрессивной пропагандой чуждого нам генетически гомосексуализма и педофилии? Стали исчезать уже даже фанатские надписи спортивных клубов! Это — край. За ним уже пропасть. Нынешних фанатов «Спартака» или «Динамо» хватает только на пьяный ор около стадиона. И всё. Потом они расходятся по своим офисным конуркам, мерчендайзеро-студенческим ячейкам, чистенькие, пузатенькие, до следующего показушного, типа, дебоша на стадионе. Они уже не хотят ночью пробираться к стене облюбованного монастыря, чтобы написать там огромными буквами «Спартак»-чемпион!» или «ЦСКА» - кони». Нет, это утомительно. Так же утомительно, как заводить семью и детей. Как проводить праздники с престарелыми и совсем не крутыми родителями. Как «влом» писать письма друзьям и девушкам. Письма, хоть и по «электронке», но не убогие ОК и ВАУ! эсмээсками. Булькает суррогатная жизнь в соц.сетях. Но это жизнь «под колпаком» у Большого Брата. Её разрешают в той мере, в какой она помогает ББ зарабатывать деньги на рекламе в раскрученных блоггерских страницах. Мели, Емеля. Но знай, что шаг влево — шаг вправо — молчать! Мы знаем о тебе всё. Социальная сеть — это СЕТЬ. А ты — мелкая рыбёшка, килька без томата, сырьё для свинного комбикорма. Ты понимаешь это, но всё равно сидишь дома в тёплом кофейном забытьи у компа. Или на бессмысленной работе офисного планктона. И балаболишь обо всём и ни о чём. А за окном — дождь, снег, туман, вырубают реликтовые леса, продают реки и моря, разрушают музеи, школы и больницы, гасят Вечный огонь, сносят памятники героям войны, воруют у чьих-то там детей возможность учиться, лечиться, выгоняют стариков на улицу непомерными коммунальными платежами, ставят грабительские цены на воду, которой у нас в стране полным-полно, но её всё равно будут давать по установленной пайке. Тебе всё равно. У тебя есть котэ, печеньки, комп, виртуальная тусовка таких же, как ты. И не нужно идти на улицу и что-то писать на стенах ближайшего воровского притона — церкви, банка или министерства. Зачем? Уж в крайнем случае сходим пивка попьём на Болотной под бормотанье ближайших прислужников ББ. Поорём, разомнёмся. Если погода хорошая будет. 
Можно «ванильку» какую-нибудь подцепить и заскочить в «Макдональдс» на подешевле. Потом «перепихнуться» с ней по-быстрому. А можно и обойтись. Дешевле и проще пиццу домой заказать и помацать по «клаве» о положении в Сирии или о титьках Джоли. Оно так спокойнее и потом никаких траблов не будет. Уже и не волнует даже, что «не встаёт» - оно это надо? Приспичит, так перестану сотовый на брючном ремне таскать и ноут на яйцах примащивать — и всё наладится. Не наладится. Не знаю уж, фастфуд, компьютеры или сотовая телефония в этом виноваты. Но, мне кажется, уже ничего не наладится. И мировая пропаганда гомосексуальных отношений — это жалкая попытка всучить человеческому существу суррогат сексуально-эротических эмоций, потерянных им в ходе исторического разития. Общение, эротика, дружба, любовь, семья, дети, мама, папа, социальная справедливость, равенство, братство, отпечаток ладони, измазанной в краске, рисунок оленя на стене, «Таня+Лёня = любовь» — надо вернуться к этому. Если ещё не поздно.
Пока же длинная наманикюренная рука новорусского безграмотного педрилы даже цементовоз разукрашивает розовыми цветочками. И машину с раскраской под литературное произведение найти так же трудно, как и грамотно изложенное предложение гетеросексуального характера на стене в сортире Государственной думы или нынешнего филологического факультета МГУ. Настоящее, ярое, русское искусство письменного самовыражения на публично доступных плоскостях, умерло. Не знаю уж, безвозвратно ли.
