Одесский М.П.

Опубликовано: "ЛО", № 3, 1995. (с) М.Одесский. Все права защищены.

Миф о вампире и русская социал-демократия

(литературная и научная деятельность A.А.Богданова)

     Замысел мистического романа, позднее реализовавшийся в "Дракуле", Стокер вынашивал довольно долго - интерес к "таинственному" был обусловлен не только литературной модой, но и особенностями мировоззрения писателя: наряду с У.Б.Йитсом, А.Макеном и многими другими он постоянно посещал заседания Ордена Золотой Зари, одного из основных центров оккультного возрождения рубежа XIX и ХХ веков.
     Выбор в качестве героя такого романа валашского господаря был обусловлен информацией, полученной от венгерского ориенталиста Арминия (Германа) Вамбери(1831-1913). Стокер счел необходимым упомянуть о Вамбери в романе: настолько велик был авторитет этого блестящего ученого, путешественника, венгерского националиста и англофила, что ссылка на "Арминия" (гл.ХVIII) придавала любым историческим экзерсисам вполне достаточную весомость/27/. Затем Стокер собирал сведения об историческом Дракуле, занимаясь в Британском музее (где, кстати, будет изучать Трансильванию один из героев книги)/28/.
     Не обошлось и без "мистики". Как неоднократно указывалось, Стокеру приснился встающий из гроба мертвец, в котором писатель "опознал" легендарного Цепеша. Утвердившись во мнении, что валашский господарь был упырем, Стокер наделил его чертами, которые уже стали необходимыми атрибутами вампиров в романтической литературе - поэме С.Т.Колриджа "Джералдина", повести Дж.Полидори "Вампир", популярном романе-сериале "Вампир Варни", повести "Кармилла" Ш. Ле Фаню и др. Правда, Стокер не только следовал традиции, но и дополнил ее: так возник вампир-чернокнижник, заражающий свои жертвы "вирусом" вампиризма, повелитель сонма себе подобных чудовищ, обращенных им в новую "кровавую" веру. До "Дракулы" идея "заразного" упыря, вызывающего настоящую "эпидемию" вампиризма, толком не эксплуатировалась.
     Стокеровского Дракулу традиционно изучали в качестве образцового героя паралитературы/29/, или же как персонификацию эротического "марева"/30/, так сказать, суперлюбовника, порождение фрустрированного сознания "цивилизованного общества". Однако плодотворен и другой подход. Стоит учесть, что "Дракула" - прежде всего, роман о чернокнижнике, созданный писателем-оккультистом. И если для массового читателя книга Стокера лишь "роман ужасов", то по замыслу автора "Дракула" еще и система оккультных символов, содержащая иной, "прикровенный" смысл истории о свирепом упыре. Вот почему, кстати, стокеровским романом увлекался известный теософ Ч.У.Лидбитер/31/.
     В романе Дракула уже не валашский господарь, а правитель сопредельной Трансильвании. Разумеется, можно предположить, что писатель попросту ошибся, тем более, что в исторических документах, которые он изучал, имя Дракулы часто упоминается в связи с Трансильванией. И действительно, Цепеш там родился, и трансильванские немцы-католики (саксы), что в первую очередь становились жертвами набегов Влада III, разнесли славу о неимоверно жестоком властителе по всей Европе.
     Но, похоже, Стокер допустил "географическую" вольность вполне умышленно: в XVII-XVIII веках у Трансильвании была дурная слава страны колдунов и ведьм. Повлияла на автора "Дракулы" и книга Э.Джерард "Страна за лесами" ("Transylvania" - букв. "Залесье"), где пересказывались местные легенды о чародеях. В частности, Джерард сообщает о преданиях, связанных с озером Германштадт - по мнению саксов, живших у озера, на берегах его находилась таинственная Шоломанча, упоминаемая в стокеровском романе школа Соломонова искусства, т.е. черной магии, а ректорствовал в Шоломанче дьявол. Сами же саксы считали себя потомками гаммельнских детей, уведенных Крысоловом, что свидетельствует о, так сказать, оккультном ореоле местн ости.
     Влияние трансильванских преданий весьма ощутимо в романе. Согласно легенде о Шоломанче, там одновременно обучались десять будущих чародеев, и по окончании курса девять отправлялись в другие страны, десятый же оставался в школе.      Стокеровский Д ракула обладает навыками, которые приписывались выпускникам Шоломанчи: он, к примеру, знает "язык птиц", т.е. в определенных пределах способен управлять миром природы - ветром, дождем, туманом, а также повелевать волками, летучими мышами, крысами, на секомыми. Примечательно также, что у Гоголя в "Страшной мести" предки оборотня - трансильванцы, и в Трансильванию, колдовскую страну, гонит его Гнев Божий.
     Стокер постоянно напоминает "своему" читателю, т.е. читателю-единомышленнику, о науке "гримуаров" - трактатах по черной магии. Например, Дракула, дремлющий в гробу - дневном убежище вампиров - останавливает взглядом смертоносный удар подкр авшегося противника, и характерно, что повествователь уподобляет взгляд упыря парализующему взору василиска (гл.IY). Василиск в данном контексте не просто мифологическое чудовище, полупетух-полужаба, или же - по описанию Плиния Старшего - гигантский змей с гребнем на голове в форме диадемы, взглядом останавливающий даже птицу в небе. Для оккультистов "Царь змей" символизирует один из каббалистических Сефиротов, а именно - пятый, Geburah (Власть)/32/.
     Каббалистические Сефироты - важнейший атрибут магических операций. В зависимости от намеченной цели, чернокнижник воздействовал на тот или иной Сефирот. Пятый - Сефирот Власти источник силы в деяниях "ненависти и разрушения"/33/, а в романе Драк ула к ним и устремлен.
     Как известно, существует несколько способов символизации Сефиротов. К примеру, знаки Сефирота Власти на "бестиарном языке" - василиск и волк, а на "языке планет" - Марс, что и понятно, ведь Дракула (исторический и романный) - потомственный в оитель, известный "лютой" храбростью. Соответственно, символ пятого Сефирота на "языке металлов" - железо, а у железа в оккультной традиции дурная слава: это металл разрушающий, порабощающий, металл скорби и смерти/34/. Наконец, на "языке чисел" с имвол Сефирота Власти - число "пять", т.е. пентаграмма, колдовской знак.
     Не случайно и то, что в романе Стокера профессор Ван Хельсинг, своего рода специалист по борьбе с вампирами, использует чеснок для защиты от Дракулы. Массовый читатель (и, кстати, авторитетные комментаторы) видят здесь лишь фиксацию стари нных преданий: в фольклоре многих народов чеснок средство отпугивния нечистой силы. Однако на "языке растений" чеснок - один из символов того же Сефирота Власти/35/. Профессор не просто следует советам "народной медицины": изгоняя упыря-чернокниж ника, Ван Хельсинг сознательно воздействует на магический источник энергии Дракулы.
     С оккультной точки зрения обосновано и самое главное свойство Дракулы - жажда крови. Она обусловлена не только "нормативной" потребностью "твари кровососущей", но и надобностями чернокнижника. В частности, на "языке цвета" символ Сефир ота Власти - красный, цвет крови.
     Согласно той же оккультной традиции, человек - микрокосм и построен он по тем же законам, что и макрокосм, организм человеческий содержит все необходимые составляющие. Мир "неживой", "минеральный" - представлен скелетом, мир "растительный" - "холодной жизни" - выражен в признаках пола (символика семени), тогда как мир "животный" представлен кровью, которую оккультисты считают носителем "теплой жизни", а значит, души. Поглощая кровь жертвы, вампир вовсе не следует специфической "диете", ему предписанной, - он таким образом похищает душу. Вот почему антропософы, пытавшиеся систематизировать оккультные знания, полагали, что у самых могущественных духов зла вампирическая природа/36/.
     Стокер постоянно напоминает "читателю-единомышленнику" об оккультной символике крови. В частности, один из героев романа - душевнобольной Ренфильд, мистически связанный с Дракулой, одержим страстью к поглощению "живого" - мух, пауков, вороб ьев и т.п., причем в оправдание своей мании Ренфильд приводит библейскую цитату: "Кровь есть душа" (гл.XI). Однако безумец не столько цитирует, сколько "демонически" интерпретирует Библию - там у этих слов иной смысл. "Только строго наблюдай, что бы не есть крови, потому что кровь есть душа: не ешь души вместе с мясом" (Второзаконие, 12, 23).
     Дракула - "Король вампиров". Находя все новые и новые жертвы, он множит число подданных, готовых следовать за ним, и в этом качестве сатанински копирует "Ловца человеков", а потому в романе укус монстра неоднократно назван вампирическим к рещением. Тут Стокер обыгрывает популярный в средние века афоризм: "Дьявол - обезьяна Бога". Кстати, идея дьявольского "обезьянничанья" эффектно передана в фильме Ф.Ф.Копполы "Дракула Брема Стокера" (1992): одна из центральных сцен строится на подчеркнутом параллелизме свадьбы христианской (православной) и свадьбы "вампирической", таинства причащения Крови Христовой и вампирического ритуала "причащения" крови челове ческой/37/.
     В борьбе с вампиром, полагает Ван Хельсинг, недостаточно средств, предлагаемых наукой: чтобы одолеть колдуна, следует черной магии противопоставить белую магию, для чего и нужна наука "гримуаров". Профессор Ван Хельсинг - белый маг. Он, как и многие адепты "тайного знания" в XIX веке, пытается совместить научные и оккультные методы: жертву вампира лечит переливанием донорской крови, а в качестве средств защиты от Дракулы использует крест, освященную облатку, магические растения и т.п . Такое утилитарное использование предметов церковного обихода, соседство их в арсенале Ван Хельсинга с магическими инструментами свидетельствует, что профессор отнюдь не образцовый католик, и христианский пафос романа, пожалуй, не столько реализация замысла автора, сколько домысел исследователей/38/.
     Магия - не только и не столько путь к могуществу земному. Подлинная цель ее - возрождение, восстановление того совершенства, которым человек был наделен до грехопадения. Возрождение это мыслилось оккультистами как ступенчатый процесс, своего ро да восхождение "по лестнице в небо" - по степеням (ступеням) посвящения. Вот почему история противоборства магов может быть прочитана и как притча о возрождении. В Ордене Золотой Зари степени посвящения знаменовались каббалистическими Сефиротами/39/. На этом языке, понятном "читателю-единомышленнику", Стокер и рассказывает о тайне Дракулы. Сефироты интерпретируются еще и в символике карт Таро, а группа символов, "притягиваемых" пятым Сефиротом, подразумевает состояние, описываемое алхимическим термином "putreficatio" - "брожение", "гниение", т.е. распад, предшествующий возрождению/40/. Соответственно, "профанный" уровень использован ия Сефирота Власти открывает доступ к силам ненависти и разрушения, обращенным вовне, тогда как на "высшем" уровне силы эти обращены вовнутрь, они разрушают в личности все ложное, тленное, ради возрождения совершенного, вечного.
     В стокеровском романе Дракула - существо не живое, хоть и не вполне мертвое. Он, по определению автора, "не-умерший", отлученный от смерти. С точки зрения романного сюжета бессмертие Дракулы - проявление могущества, но с точки зрения притч и бессмертие - аллегория заблуждения, остановки на пути самосовершенствования. Как всякий дьявольский дар, бессмертие оборачивается проклятием - это вечная смерть: попавший в дьявольскую ловушку уже не в силах сам выбраться из нее и возродиться.
     В финале тело вампира, чье сердце и горло пронзены, рассыпается в прах, но именно тут на Дракулу снисходит счастливое умиротворение. Мистически эту сцену можно интерпретировать так: во прах рассыпалось ложное, тленное, а посвященный миновал рубеж. Теперь он мертв для смерти и жив для жизни вечной.

HOME

28. Florescu R., McNally R. In Search of Dracula... P.178.

29. См., напр., классические обзоры "литературы ужасов": Varma D. The Gothic Flame: Being a History of the Gothic Novel in England. L., 1957.

30. Wolf L. A Dream of Dracula. Boston; Toronto, 1972.

31. Webb J. The Flight from Reason. L.,1971. P.56.

32. Кавендиш Р. Магия Запада (оригинальное заглавие The Black Arts). М., 1994. С.49.

33. Там же. С.48.

34. Guenon R. La regne de la quantite et les signes des temps. P., 1945. P.206-207.

35. Ленен. Каббалистическая наука. Б.м., б.д. С.100.

36. Прокофьев С.О. Пророческая былина. Ереван, 1992. С.38.

37. Ср.: Максимов А.В., Одесский М.П. Появление Вампира: Френсис Форд Коппола и "Дракула Брема Стокера"// Искусство кино. 1993. N 10.

38. Stoker B. Op.cit. P.264.

39. Кавендиш Р. Указ.соч. С.45.

40. Там же. С.57.