ВЛАДИМИР МИКУШЕВИЧ


ИЗ КНИГИ М


ВРЕМЕНА ВЕКА


    ВОЗМОЖНОСТЬ ИСТОРИИ

    "Времена века" — лингвоэпос, исследующий соотношение истории и языка. В поэме задействованы разные языки, которые осознаются как единый язык, ибо различия между языками в принципе не отличаются от различий внутри языка, а на таких различиях и основывается язык, будучи по существу своему членораздельным. В этом смысле для человека нет ничего, кроме языка, явление которого он сам. Мартину Хайдеггеру принадлежит мысль: "язык есть основа возможности истории, а не изобретение, изготовляемое в ходе исторического культуротворчества (см. Martin Heidegger. Holderlin Hymnen. "Germanien" und "Der Rhein". Gesamtausgabe, Bd.39, Frankfurt am Main, 1980, p.75, перевод мой — В.М.). Таким образом, история есть реализация языка, изначально таящего в себе историю, на чем и основывается пророчество. События представлены во "Временах века" именами. В них синхронизированы звукобуквенные комплексы, обладающие различнейшими значениями в разных эпохах и языках. Так Ренессанс (Несс-Насер) переходит в Барокко (Коба-рок). Сталин прочитывается как "Ниласт". Так подтверждается параллель между Иосифом Сталиным и библейским Иосифом Прекрасным, на которой основывается знаменитая "Ода" Мандельштама, где истинный Иосиф — сам поэт, вот почему ненавистен ему "какой-то соименник" (см. мою статью "Иосиф, проданный в Египет". Вестник Удмуртского университета, 1992). Вписывается в поэму и "Киев" (Веки) и Владимир (Вдали Мир или И Лад В Мир), основная проблема славянского духа. Владимиру же противостоит Иван-Вина. Завершается поэма звукосимволом "Златосот Срок Весь!" (Христос Воскрес), которым увенчивается история. К поэме приложен глоссарий, краткое руководство к языковым играм, как сказал бы Витгенштейн, но языковые игры в прочтении оборачиваются историческими.

.

I. ЛЕТО

   Без Христа нет Предтечи, но и Христос без Предтечи лишь Логос, а Исус — Попечение; каждый месяц — наместник Мессии, а год, верный пес Бога, чует кровь, которая прольется при усекновении Иоанновой главы, и готов уже бежать по грядущему следу, накликая Илью, за Ю Я, мой день рожденья, как бы Вина не Пукала.

   Дрожь — день я; покидает землю Вина Купола Небесного, а кто же безвинен без Вины? И мне бы зваться Вина, но между мной и виной Имя Нины, и мой месяц по старому стилю уния, что подтверждается и опиской в паспорте; в моем рождении сочетается единовластное пророчество и поверхностное согласие; старый лист и новый лист — сперва роза, потом евроза, наконец, зев рока; сперва пшивинок, потом винопшик; лист — это человек, опадающий в поисках философского камня: и старый и новый стиль.

   Миг Астерий — звездный миг — не Вина, a Culpa; Божья папороть — орлык, и на голубой паперти мурав аурум.

   "Ау, Ра", — возглас вещества, во мраке окликающего солнце, и злато — аура всемирная; мой же цвет голубой, мой цвет — угол низ Ба где речь — то холоп и порос язык чертополохом, а верх души — холоп-с Божий, сполох, Водосвет, Водосвят, Световод, Вина Эс-Кулапа, Палуч среди Пазорей.

   Когда Бог темен, возникает элемент, но светопапороть приемлет Слово, и выдается межстихийный паспорт; цветет Пан Поротик, всеткань распарывается, и среди чертополоха разрыв-трава.

   Тайный месяц Люлинь в моей папороти, чтоб летал я на жабушке за винным камушком, что на зубе мудрости у Ярилы, а в невидимой чашечке Пан Торопик мне протягивает философский камень.

   Провожает смертного за Ахерон бог по имени Кремируй, а из кремированных элементов выплывает не фикс, а икс-корабль, влекущийся к берегам искомого, где речь серебро.

   Ходит по миру бог Кремируй, и цветет пали-дерево, а у Сакья Муни пали-язык, призывающий глаголом жечь сердца и заклинающий: Анна, ври, как будто спасительное ври-время, а не anno domini, хотя Анна сопутствует Эону; и где мара, там липа, но сколько не пали. начнешь угасать, и тогда сказывается Вина Ран, купающая в крови, так и крестит Вина Предтеча Спаса.

   Пляшет Невинность, и ее Вина — усекновение главы, а глава — влага крестная, и Ниневия кается, и ей кумир — все, что превращается в золото; чтобы в царстве Меркурия Кремль не мерк, на липе ртутный столбик.

   Нина рекла: грех — не вина, когда вдали мир.

   Кричали: "Казнь! Казнь!", а после крещения рекли: "Князь!" Князь!", ибо смягчился Владимир, нареченный Лис Ваий, ибо пальмовыми ветками встречал он Царя Небесного во граде своем, звавшемся Веки, в коем распознавался град Ей Русь Мила, ей, Царице Небесной, ему же пели на Море Белом: "Вальдемар! Madre Love! Мать Любовь!", а был он сладострастный Ломонос; была у князя княгиня Рода Нег, дочь убиенных Ломоносом; царь Ломонос женолюбив, но милостив, а потом был поэт Соломонов, который запнулся на полуслове: "Открылась Неба Зд...", не осмелившись вымолвить: "Небоздание", принял его за бездну, в коей Премудрость: Дух! О, жница! София! Сын Времени и Липы в нектар ныряет, а на донышке Софиин Любокамнь, когда Вдали Мир.

   Вдали Мир! И лад в мир! Вдали Мир! О лов, сей, дабы по осени воскликнулось: ой, ажур! Вдали Мир! Грозит бобам лом, он — я! Вдали Мир! Где Спас, там златомед! Вдали Мир! Красное Солнышко, чтобы на молчания Тебя извлечь, НАТАЯТЬ.

.

II. ОСЕНЬ

   Что не ось, то Неось; зов азов — Нина: Новина; обнажается деоверь, неся семь небес; не бес — ясень, Боговерь; птица летит за море, в вырай змей ползет; земле верен зверь: зверь всегда в раю. Бог Новат виноват: на суку висел девять дней, ибо сук — не крест, но от него стихомёд, стихомёд же птичье, мол, око; только с птичьего полета видится небесно-земное розео, озеро же Китежа зримо только с полета ангельского.

   Икона от инока, а кино — скорость света, с которой приближается к Богу инок, земной ангел; была бы осень ось, а мот вращался бы вокруг нее, опадал бы атом за атомом, и не осталось бы самой оси, так как жизнь — сфера мота, но, слава Богу, инобытие ионов производит иноков, они же азы ядр, и сии заряды вызывают истинную жизнь, о которой так и говорится, мол, жизнь, молвита, атом жизни опадающий, дабы к Богу припасть; наступает мат воли, и речет кинораб Божий: возлюблен мною Китс; был бы скит, на что мне другие книги; о инок наш! (окно — ниша). К Агни — каждый твой шаг; ест гора твое тело, но несгораем дух.

   Ось не ось, из ям лез эльф Тарок; раньше был он мног, гном же не пророк. Очи — скит, чтобы гадать, утверждая: да, день! Дань да, пока время не подтвердит: то ночь, точно! Говорят: "Гном он", когда спешат солнечные часы, отчего день рокоче; то рок, вот откуда Тарок, из под земли доска рока, на которой пишет он; мы едим плоть его письмен, и остаются те же очи-скит, но и они съедобные, и, вкушая их, мы подтверждаем: "Пси! Амен..." Очистки духа — книги.

   К небу ль пятится рак-богошибка? И тело — клубень духа. Кто черен, кто бел, кто желт; лишь русский пестр, откуда бунт его против клубня, хотя не отсюда клубень, его родина аки горечь, ибо горечь — богоречь; тем страшнее глагол: цивилизации угрожает народ-водоросль, над которым властвует мера, она же суета и ступень безумия; так благоразумие аки мера и мера безумия столкнулись там, где сотвор прел храбро, за что поплатился потом Холод Изрели, пославший в хор харакири авиафею Сакромэб с приказом: дари яйца, из которых вылупляется грибогриф, и от людского рода остается лишь бегриф, понятие всепожирающее, но умеренное безумие торжествует над умеренной горечью, и адраен дом, где я витийствую: там танки-канты цвета вишен.

   Время — не ось, а сито и яр; мука праха просеивается историей, и поверх остаются позвонки, среди которых пляшет кума-дева по имени Каум: едва мы держимся над бездной, балансируем над небытием, куда осыпаемся рано или поздно: вишня! вянь-ишь!

   Наступает неось, и приходит ворец июля, которому предшествовал Юлий Зарец. На Руси же был царез, и понадобился ему до зарезу новый навой, мировая война, так как ткань родословной обветшала, а когда навой — война, то ткач — Чека, сперва ряб кот, баюн, потом Боян — самозванец Борьян, броня — месяц; трам же — травма истории; в траме зарезан зарец, в траме Царь Инок укорачивается в своей кротости, и остается Инок, Муж Колеса с ним едина плоть, но, оказывается, история — оселок, а не колесо; на оселке истории оттачивается острие, рассекающее едину плоть; ость острия — колючая проволока, сто три я, такова гидра-цареубийца, ворец июля.

   Был земля И Гнев Яр, где враждовали Мери Дань и Ад Кар, и Ад Кар воцарился, а Мери Дань был расстрелян; Ад Кар доказывал, что он с человеческим лицом, но он был лишь один из тех , у кого лица зим ос; осы-убийцы — отродие вышеупомянутой гидры, жалят друг друга и всех и вся, но Дань — опровержение своекорыстного ада, а Мери —начало веселья и вечности, для которых не хватает М и К, но рано или поздно образуется Immer Merry, Immer Mehr, Meer mehr — веселое море, и оно все больше.

   Спрашивают: "Кто, кто "Любовь"?" Повторяют: "Qui, qui amor?" И в ответ появляется Кикимора со своей соногрейкой по имени Гашиши; Гашиши псовист, он повелитель сов, и от него советская власть; стлав мягко, речет "шарык" вместо земного шара, и хоронит Святую Русь Пестан Копач, представляющийся: "Я почка", утопивший персидскую княжну, но выуживает ее Перс Канат и радуется: "Жива! Го!", а Телопасть вторит: "Осень — Segno!", и торчит из могилы угрожающий Перст Анак.

   Говорят: "Сеньор!", забыв, что следовало бы сказать: "Росень", ибо по росени мы ищем бриг, отплывающий по суху на тот свет, а нам попадается мох-ум-ор, мозг времени, в котором Гашиши, пока не спасет нас Гриб Грусть; грусть утверждается, и отчаливает струг в Царство Небесное.

 III. ЗИМА

   Временем ранена земля, и целит ее зима мази, в которой главное — ген-с! — наследственность небесная; серпам сперма, когда прапредок Ur-ahn оскоплен, а Рок-Сон, а во сне снега Агнес, агнец же — цена Г; агнец заклан за грех, Кран оскоплен за свет; грех и свет наследуются смертными, когда мать Земля алчет оплодотворяющей мази, в которой, кроме греха и света, кровь, а проливает ее рукокрылая тень поры; так нетопырь позволяет разрисовать небытие, но цена Г выше цены греха, ибо Г — Глаголь, над глаголью же Логос, над Логосом Слово; снег соединяет Глагол со Словом и опровергает общепринятое, утверждая: с — не — г (Слово не Глагол); стало быть, снег — Неизреченное, а Неизреченное врачует Землю, израненную временем.

   Глаголет время: "Ярок сон", а среди ярок Агнец пасется, спящих коря, ибо по их вине множатся усопшие, но явь отпадение "я" от времени, так что остается Рок-Сон и его супруга Термс, а их дочь Ум-езда; ее возница Нагорог, и от змеиной наготы немеют; так Смерть и Время царят на земле, и от них родится камень-немка; но серп ей несет Персей, и отсечен Нагорог, как это было с прапредком по имени Ur-ahn; сперва рана, потом нора; "я" остается, когда заживает зав-я, но врачует не Глаголь, а Неизреченное, в котором от Глаголи остается только целебная водоросль Alg; но где зима мази, там les amis, каждый из которых ведает: для мази Бог темен, отсюда элемент.

   У меня сонм друзей, и возглавляет их духокниж по имени Вел Стоусилий; роман для него — норма, утверждающая: "Воск — не ересь!", а его обвинили в ереси за то, что затыкал он своим последователям уши воском, жертвуя воск сирене, чтобы никто, кроме него, не слышал ее пения; он силился порвать путы, чтобы броситься к ней в объятия, но путы были крепки, и кричал он: "О пение рощ!", а тугоухим слышалось: "Опрощение!", как будто просто сто пор, а не Стоусилий; его хаос бороздит лицену человечности, а его супруга та же Термс, и, порвав путы, он бросился от нее в небытие, хоть у него была своя обитель, но оказалось, что я — я сна, а она ляп, где он похоронен, и даровано ему пение рощ, а зачем "о", когда без него прощение!

   В стужу явился Рихрад Нагрев, колесо знатное, от коего загорается "я" ламп, в средоточии коего сон любви яркия, Валькирия, а сперва была Изольда, Даль Жизни, где ум зыка, эхоум, запрещающий рыцарю назвать свое имя, ибо имя его Богонзелен, отец же его Бог Первосын, и тайна его — щедрота Larga.

   Стихотворец Добрел постиг: "Цветок думал", а написал он "Les fleures du mal", как будто где добро, там и цветы зла, лаз в потустороннее, и зло лоз перечит Лозе Истинной, ибо зло там, где дума, ад ум, различающий добро и зло, но такому аду поэт Добрел предпочел рай, распознавая в нем искусство, солнце Ра, и глубину Сына Божьего (artificiel), она же глубина небесная; тут и Праадиз, рай прародительский, тут и ра-ра соития, и Добрел сказал: "Ум благочестивый", ум pio, а тугоухие услышали: "Опиум", и с тех пор даже безбожники повторяют: "Религия — благочестивый ум..."

   А художнику по имени Ветросень нашептывал ветер: "Верьте", и художник узрел: кроток отрок по имени Вемрайвовсем, хоть не дается ему маг Тора, но слышит он: гром там, но я мил, и, оказывается, грамота — молния, и читает он псалом послам земленеба, и над ним Покров, а перед ним Коврец, и сам он Церковь, ибо Разум вошел в него (Ratio), и Целитель вошел в него (Arzt), и Нежность вошла в него (Zart), и назывался он Regis Царствующий, ибо его молчание — молитва и молния; он пропалывает то, что дорого, и говорят: это огород, где произрастает голова-уста, и ему князья кланяются, и тогда возник светоч Победы, зигофар по имени Искуство Дней, и подобно тому, кто звался Аднет Религиа, написал божественное Троекружие, подтверждая: Ерот уже властвует; каждый круг — ипостась: Оиц Арт — Отец Искусств, оиц Рать — Отец Воинств — и от Отца к Сыну — О Zierat — Благострой, дабы глаголали пророки: Троица — То Цари!

   Стихослагатель Веродух Чутье рек: соха шевелится, ибо хаос —вспашка сущего; вот отчего нам ночь страшна; кто говорит "ночь", тот начинает "очнь"... заика не выговаривает: "очнись!" Алхими Имятрель поет: "Луночь! стало быть, он луч!" Чутье вторит: "Моличь, скрывайся и таи..." И на праздной борозде — Пан, утаи! — блестит волос — все во мне, и я во всем — Слово! Слову же служит тень сил и ум: молчание опровергается молчальничеством, в коем Слово носится, а не произносится.

   Явился Сеенин, говорящий Нине "да" и добавляющий: да, не Инь, но не Инь еще не Ян, и не женское еще не мужское; пронырлив гений промежуточного; Сеенина опекал Богобак, а Ворик совращал его, за что впоследствии был убит; за Сеенина боролись Инь и Ян, а он сочетал их, восклицая: О Инь и Ян, Инония, так как Сеенин звался прежде Изудум; плоть зудит, когда ум воплощается, за что преследует его пагуба; ей бы зваться Ян-Ян-Инь, сиречь Муж — Муж — жена, она же назвалась На — На — Инь; то ли отдается, то ли отдаешься: "Издум в западне; говорит он: "Правда!", а выходит пар в ад, уста ж — стужа, дух виден, зато Сеенин зовется Сегрей!

   Словораня плачет, а перед ней Пульт Ив; вдалеке река Алкая, за рекою Гори-князь. Где Гори-князь, Алгарь-камень? Отвечает Словораня: у тебя в крови Алгарь.

 IV. ВЕСНА

   Говорят греху "стоп", и начинается пост; пост — лев и кий; не велит лев смотреть на звезды падающие, ибо в них играют падшие ангелы; каждый шар — арш, сосуд для испражнения падшей человеческой пророды, что и есть грех; у зла луза, и такого узла не развяжет никто, кроме апостола; апостол же — постола для стопы Божией; в апостолах Бог шествует, и алопост предвещает кровь, спасающую падшего; не апостол умирает, Бог переобувается.

   Но выхватывает ангел у беса кий, и уподобляется луза лазу в рай; Яробраз зовется игра сия, ибо в образе человеческом существу невзрачному перечит призрачное, а человек молниезрачен, в Яробраз играют шаровыми молниями, для которых яр-кий, сиречь древо жизни: у него не рок, а корень, и сей корень вездесущ; он и в небе, он и в недрах; как ни поверни яр-кий, он тотчас же укрепляется; и сопутствует ему зарница-разница, при которой вещи облекаются обликами, ибо разница есть ризница бытия, где облик вещает: "я боль!", а без боли вещь невещественна; стой, кий: ствол; яр кий: поперечина; из киев крест, а под сенью креста Киев-град, матерь городов русских по имени Веки.

   Поднимаются веки, и воочию являются лица мняса, именуемые латинянами "чёлн-личина", как будто в личинах до рая доплывешь; мнясо скоромное, которое мнит себя сущим, но у мнимого вместо лиц цали, которым нет числа, а у ковчега киль-лик, ибо ковчег таит в себе voce, голос молитвенный; лишь на голосе выплывешь в потоп.

   Под запретом рыба на великий пост, ибо не страшен рыбам потоп и рабы свободны, когда они Божьи, и никто не свободен, кроме них, и рабы, и рыба в Божьих мрежах, означают сына Божьего, когда Тот вочеловечился; хоть яство навязывается угодливо: "Вот я-с!", тем более не подлежит вкушению тот, кто сознается: "я сом!; так возвещает мясо, что оно рыба, а худ ли тот, кто не рыба, не мясо; нет, не худ тот, кто дух; и дух, и плоть образуют обасвод, именуемый в просторечии "свобода".

   Кто не соблазнится, когда ему нашептывают: "я лов", но ловят-то тебя, хотя воля хороша; недаром слышится в нашептывании некий призвук: яд лов; дьявол ощетинивается, несмотря на пост; ты мнишь, то трава, а пред тобою врата адовы, наловчившиеся врать; пусть дьявол — лов, и рыбак Петр — ловец человеков, так как он, в отличие от Иуды, — целов...ание, цел яко голубь и мудр яко змей; и привечает он души человеческие.

   Я рок, сиречь ярок, но Рок — не я, не ты, не он; Рок уникален, Рок — луне Каин; без луны-де был золотой век, и сестру Луну брат Каин уничтожить норовит, но уничтожение уникального — самоубийство Рока: один Каин ал (ал un), стало быть, он сам луна и на луне виден, а без Каина Рок — срок, ибо скор; при этом Рок вечен, ибо вечен Орк, адоцарь, а Рок и Орк одно и то же, но Рок опять-таки временен, ибо он тело (corps), так как тело и ад могут совпадать, когда тело недостойно духа, пребывающего в нем, но и дух недостоин тела, когда дух — нечистый дух; тело — ад, когда тело одно, как рок, но если кор — хор, ему говорят: "Кори фей!" Фея — самозванка, выдающая себя за веру (я fe), а вера в "я" не нуждается, "я" без веры ослиный рев; ослы хором не ревут, но когда Рок включается в хор, Рок — собкор Божьих ведомостей.

   А трагедия гласит: "Я Божья кость", и Яд Воль разъедает ее.

   Яд Воль овладел миром, и пришел Речеза Родижаб, и был он отравитель, ибо служил ему Яд Воль, настаивающий: Аз рече; Родижаб через альфу и омегу перепрыгивает, и потому его эпоха (танец Эха, эхо — па) известна под шифром "Ренессанс", а, говоря напрямик, эпоха Несс-Насер, ибо в крови кентавра Несса был Яд Воль, убивший Геракла, который убил кентавра Несса, отравив ему кровь; так передается Яд Воль, и понятно, кто при этом возрождается.

   Вот откуда происходит Родижаб, чей защитник Насер; он там, где Нил, из Нила вышли жабы, и ужаснулся Арфа-царь, на которого арфист накликал гибель; куда денешься, когда размножается de-ja-ба, уже душа; как ни кается ка, еще душа, в том, что de-ja-ба, нераскаянная так отвратна; Ренессанс Родижаб — предтеча барокко, а барокко возвещает: Коба -— рок, ибо Коба Ниласт, а кто из Нила, тот de-ja-ба, но уже душа, кремлевская жаба, смертна, как ни тужится Родижаб; Яд Воль напал на Кобу, и оказалось, что его Ка beau (прекрасен), но жаба съела его и раздулась: бо-бо! Выпадает "бо", и корректируется пророчество: Ка — рок, а это всего-навсего корка, ибо за голодным годом идет голодный год, и прожорливых жаб изгонишь, воскликнув: "Боже!"

   Суть же в том, что Ниласт был Иофис и возомнил, что он сын Софии Иосиф, а был он только сын Ио, побочный сын недобога, пасынок мудрости; Ио — корова Рокова; Роковы тощие пожрали тучных и вбили в матерь Землю осиновый осиный кол — коллектив (толк велик, а толку только толчея); Иосиф истинный накормил Египет, ибо был он любимец Софии, как Египет — любимец Геи; Иосиф поперхнулся, и пропало "и", имя Божие, и остался выморочный офис.

   Но является архангел Иглавир и возвещает нам: Бог — вещь, Бог — небо. Посему зовется архангел Мыигла, ибо логика — иголка и не найдешь ее в стоге бытия, а игла в итоге прокалывает все и сшивает всех, так что мы лига и архангел — мы. На острие сей иглы уместилась бы преисподняя, лживо уверяющая, будто Бог не любовь еще, но не смеющая мучать грешников в день, который велит: вдень, вдень, вдень себя в игольное ушко, через которое верблюд с верблюдом проходит в Царствие Небесное.

   Так изведала Мария, что ее зовут Амрия, Негреза, ибо не сны, а Сын воплощается.

   Игла Агли страшна, ибо пронзает сердце Богоматери; Иглослово-могила. Богоматерь вопрошает: "Иль, Иль я", и распускается цветок-вопрос, лилия.

   На лилию отвечает аз ор, я времен, и назвалась бы роза Зарок, если бы осмелилась выговорить "Аз Рок" вместо стыдливого "ярок".

   Я бросил якорь в небе и прочел на якоре "я корь", а что не корь, то корень; в конце концов, снимусь я с якоря.

   Накликаю весну Венус, а вокруг меня Венеция с журчанием: Чур, ей, чур, ей! Паводок: плывут суда-павы в док, и распускает хвост Нил пав, где богомаз берет вапы; изограф — зоиграф — вопрос жизни: Какого цвета свет?

   Летит птица Краснолюб, за ней птица Я Площадь, за ней птица Окрич, а в лесу Грёзоглав, Луг Харь, Я Вихрь, на озере бел бог бед, а в саду l’etre-lettre-бытие-буква трель, поет птица Слово Ей.

   Вещество на вес, весна зовет на сев, но зовет весна не вас, хоть велит она играть на все; съев нас, говорит Венус: "Весна-с!", и преподносит гроболожь с поклоном "Ване-с", то есть, мне, когда бы звался я Вина.

   Говоришь весне: "Христос воскрес!", а весна молчит, и воистину ли молчание — знак согласия? Но воистину Златосот воск сер, ибо вещество мозга серое, Соерос, любовь нераздельная и неслиянная; Златосот сверк ос; Он мед, мы осы, пчелы-праведники, и касаемся мы тайны тайного, говоря: Златосот срок весь; нет больше времени; вечность: ночь — весть!

   Мне послышалось "гусь", а картавый сказал: "Русь". Князь Владимир сказал: Хорс есть, и услышал мир: Хорс ist Христос:

   Ад стреляет в упор,

   Но, как встарь, голосист

   На Руси христохор,

   Где я христохорист.

1992

ГЛОССАРИЙ

 I. ЛЕТО

Иисус — попечение (исус — le souci) (франц.).

Год — верный пес Бога (год — dog) (англ.)

Вина пукала, вина купала, вина лукапа, вина палука — Иван Купала.

Дрожь — день я (день рожденья).

Уния — июнь.

Лист — стиль.

Евроза — зарево (благороза).

Пишвинок — винопшик — шиповник.

Миг Астерий — магистерий — философский камень.

Папороть — крыло (орлык).

Мурав аурум (трав — золото).

Угол низ ба — голубизна.

Холоп — плохо.

Элемент (эль темен) — Бог темен.

Пан Поротик, Пан Торопик — папоротник.

Люлин — июнь-июль.

Кремируй — Меркурий (ртуть — трут).

Феникс — нэфикс — неведомый корабль.

Пали-дерево — липа (пали — язык буддийских текстов).

Анна, ври, вина ран — нирвана.

Русь Мила Ей — Иерусалим (Ей Русь Мила).

Ломонос — Соломон.

Дух, о, жница — художница.

Вдали мiр, и лад в мiр — Владiмip.

Ой, ажур — урожай бобам — бомба.

Лом, он я — молонья.

Натаять — Татьяна.

 

II. ОСЕНЬ.

 

Деоверь — дерево (боговерь).

Бог Новат — Вотан (Один).

Розео — озеро.

Азы ядр — заряды.

Молвита — молитва (мол, vita) (мат воли).

О инок наш! — Киноноша (носитель движения).

К Агни — книга.

Эльф Тарок — картофель.

Очи — скит — очистки.

Пси! Амен — письмена; к небу ль — клубень.

Рак Богошибка — картофель (faute el).

Аки горечь (аmertum) — Америка.

Аки мера — Америка.

Народ-водоросль — японцы.

Сотвор — остров.

Прел храбро — Перл Харбор.

Холод Изрели — Клод (cold) Изерли.

Дари яйца — радиация.

Сакромэб — massacre — массовое убийство.

Трам — март.

Зарец — Цезарь.

Царь Инок — Николай (Нико).

Сто три я — история (сито и яр).

Муж колеса — Александра (Андр Калеса).

И гнев яр — Венгрия.

Мери Дань — Имре Надь.

Ад — Кар — Кадар.

Лица зим ос — социализм.

Гашиши — Шишига; псовист — посвист.

Шарык — крыша.

Пестан Копач — Степан Почка — Степан Разин (Аз Нир — Niere).

Перс Канат — Пасть Carne — Перст Анак — Пастернак (Анаки — исполины) (библ.).

Бриг — гриб.

Мох, ум ор — мухомор.

Гриб грусть (груздь) — бриг — струг.

 

III. ЗИМА

 

Мази (les amis) — зима.

Ген-с — снег.

Urahn — Уран (прапредок).

Рок Сон — Кронос.

Тень поры — нетопырь.

Ярок сон — я Кронос — я время.

Термс — смерть.

Ум езда — медуза.

Нагорог — Горгона.

Зав-я — язва.

Элемент — бог темен (см. выше).

Духокниж — художник.

Вел Стоусилий — Лев Толстой (сто toil).

Воск не ересь — воскресенье.

Воск сирене — воскресенье.

"О пение рощ" — опрощение.

Хаос — соха.

Я — я сна она — ляп — Ясная Поляна.

Пение рощ — прощение.

Рихард Нагрев — Рихард Вагнер.

Рихард — rih rad — знатное колесо.

Я лампа — пламя.

Валькирия — love яркия.

Даль Зои — Изольда.

Ум Зыка, Эхоум — музыка.

Богонзелен — Лоэнгрин.

Парсифаль — (Пра Сын Бог) — Бог Первосын.

Larga — Грааль.

Добрел — Бодлер.

Глубина небесная — artificiel (art — искусство, fils — сын, ciel — небо, tief — глубокий).

Ветросень — Нестеров.

Маг-Тора — грамота.

Но я мил — молния.

Коврец — Церковь.

Regis — Серги(й).

Дорого — огород.

Голова — уста — капуста.

Зигофар — изограф — (Sieg — phare).

Искусство дней — Андрей (art дней).

Аднет Религия — Данте Алигьери.

Троекружие — Ерот уже Кир (властитель).

Веродух Чутье — Федор Тютчев, Fe (вера) — odor — запах, дух).

Алхими Имятрель — Михаил Лермонт(ов) — ном трель.

Моличь — молчи.

Пан, утаи — паутина.

Тень сил и ум — Silеntium.

Сеенин — Есенин (Нине yes).

Богобак — Клюев — Эль cuve.

Ворик — Киров.

Изудум — Думузи.

На-На-Инь — Иннана.

Сегрей — Сергей.

Словараня — Ярославна.

Алкая — Каяла.

Пульт ив — Путивль.

Гори-князь — князь Игорь.

Алгарь — Грааль.

 

IV. ВЕСНА

 

Лев и кий — великий.

Ярообраз — бильярд (яр bild).

Облик — я боль (болик ik боль).

Масляница — лица мняса.

Карнавал — челн — личина (Kahn — Lаrva).

Цали — лицо (Zahl — число).

Трагедия — Grat Dei я.

Речеза Родижаб — Чезаре Борджиа.

Арфа-царь — фараон.

Иглавир — Гавриил.

Бог-вещь, Бог-небо — Благовещенье — Бог-Love, Бог — вещь, Эль — Ан (шумерск.).

Агли — (urgly) — игла.

Краснолюб — журавль — love rouge.

"Я площадь" — цапля — я Platz.

Окрич — чирок.

Грезоглав — тетерв — tкte — rкve.

Луг харь — глухарь.

Я вихрь — вяхирь.

Иглослово: mot игла — могила.

Бог бед — лебедь — ель бед.

Златосот — Христос.

Воск сер, сверк ос, срок весь — воскрес.

Vad Vad homepage
Страница палиндромов
Журнал "Комментарии"