ЛУЖЕВОДИТЕЛЬ	НАТЮРВИВЫ	ПОРТРЕТУШЬ
ВЗЛЕТЕКСТЫ	ВПЕЧАТЛЕЗВИЯ И ОЩУЩЕПКИ	ТОТЕМЫ

В начале была светопись.И светопись была найдена Словом, владевшим кипой неразлинованных пространств. И Слово опрокинуло на них многомерья, в которых плескались перебродившие светописи. И родилось Интеллектранство Фотостихоглифов и Люменоскриптов. Вкратце именно так --- если повествовать в стиле евангелиста Иоанна --- возникал симбиоз фотоискусства, перформанса, импровиз-эмоциаций и поэзии на восьмидесяти семи современных и древних (но никак не мёртвых!) языках, которыми владеет автор --- Вилли Мельников-Сторквист. По официальному образованию он --- врач-вирусолог-иммунолог, и поныне является научным сотрудником НИИ вирусологии в Москве. Видимо, склад ума естествоиспытателя, помноженный на отчасти врождённую, отчасти приобретённую на Афганской войне склонность к синтезу взаимоконтрастных реальностей, склоняет автора к тому, чтобы расценивать наиболее удавшиеся кадры как экспедиции в неизвестные и/или в ещё не созданные культуры. Одновременно с этим, фотокомпозиции --- это тексты-люменоскрипты (по аналогии с манускриптами) --- по сути, разумные существа: однажды написанные автором, впоследствии они, саморазвиваясь в смысловых межстрочьях-межцветьях, уже сами "сочиняют" своего автора. Им становится любой, дающий фотокомпозициям свои названия. Сам автор почти никогда не называет свои фотоэмоциации. Они оформляются в соседствующие друг с другом миры, образуя нечто вроде новых апокрифов-мифологий. Таковы циклы "Лужеводитель по Москве и Санкт-Петербургу" и "Окна-Взлетексты", исследующие языки, на которых отражения сообщаются как с окружающим миром, так и между собой. К тому же, эти фоторяды --- версии расшифровки человеческих взглядов, преломлённых и отсвеченных водными и стеклянными зазеркальями. Здесь автор испытывает свой метод изучения-сочинения --- запечатлевать не столько то, что есть, сколько то, что видишь. Используемые автором монтажи и/или постановки, помимо визуальной эффектности-как-средства, наделяются функцией прибора ночного видения, что вкладывается в руки зрителя как идентификатор его психоэмоциональной ниши обитания. К тому же, немало пойманных ракурсов производят впечатление монтажей или специальных постановок,--- для обозначения последних автор применяет свой термин --- "натюрвив" (буквально---"живая природа", в противовес "натюрморту"---"мёртвой природе"). Портреты людей для автора не менее иррациональны и непредсказуемы, чем отражения. В жизни автору свойствен скептический, иногда --- откровенно пессимистический взгляд на людей. Фотопортреты же выходят либо легко ироничными, либо романтизированными. Возможно, в этом --- невольное стремление автора поведать фотографируемым об их неосознаваемой способности жить в разных эпохах одновременно,,, И это относится не только к человеку, но и к той части реальности, которую опрометчиво называют "неживой природой". Автор любит присматриваться к разнофактурным стенам при различных углах освещения. Такие стены крайне "затекстованы" и лишь остаётся их прочесть. Автор полагает, что стены--- это ещё не дождавшиеся своих озарений окна... Наконец, необходимо учитывать, что эти фотокомпозиции --- визуальная ипостась многоязычной поэзии автора, создаваемой на языке слов-неологизмов --- "муфтолингве". Автор считает его пригодным для межвременных и межменталитетных контактов. Свои тексты он рссматривает как разговорник для такой связи, а "натюрвивы", "преображертвы", "портретушь" и "светословообразоварварство" --- как фотоиллюстрации к нему. Перефразируя латинскую сентенцию, автор делает вывод : "Homo homini lumenoscriptum est"--- "Человек человеку --- фотография", фотонеобъяснимок...