Марш по Персии и Ликии

Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…

И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка...

Осенью захотелось тепла, и к весне возникло желание увидеть Иран. Не в смысле «увидеть (Париж – зачеркнуто) Иран и умереть», а посетить странную восточную страну. Древнюю цивилизацию в прошлом, а сейчас заповедник (гоблинов – зачеркнуто), (непуганых исламистов – зачеркнуто), страну, замотанной во внешние правила жизни – платок на голову, длинные рукава долу, аятолла - наше всё. На практике оказалось не совсем так, и даже возникло желание посетить Иран еще и в следующем году для отвердевания впечатлений, но начнем ab ovo – с яйца. Яйцо было от Птицы Рух, или представление об Иране было с детства сформировано сказками Шахерезады и поэмой «Шахнаме». Местные, как выяснилось уже в самом Иране, «Шахнаме» читают, но сами путаются в персонажах – их там столько же, сколько людей в московском телефонном справочнике образца 1981 года.

Еще одним желанием было подняться на Демавенд – гору на востоке от Тегерана, 5609 метров высоты. Восхождение, пишут, относительно простое, поэтому все рады, а ютуб забит видео от поднявшихся. Паззл сложился: первую неделю поездить по иранскому «Золотому кольцу», Тегеран – Кашан – Исфахан – Йезд - Шираз, а потом на горку. Всё почти удалось, но с вариациями: к набору городов были добавлены Кум и Бушер, а высота 5609 не далась. В третьем лагере на высоте 4200 метров горная болезнь навалилась конкретно – сердце болит и бьётся (о борт корабля). Можно было попробовать рвануть, но инструктор сказал, что в горах главное спуститься, а не подняться. Да и ночь перед восхождением была бессонной, пробуждение тяжёлым и, хотя можно было пойти на рекорд, чтобы получить некролог, как у Паши Кострикина, который с четвертого восхождения на Эверест таки его добился, но незаконченные дела повели вниз во второй лагерь на 3000. Зато пейзажи какие: только отошли маки на склонах, тюльпаны ещё в бутонах. Но ждать тюльпанов лучше на любимой даче, Иран всё-таки не родная земля. Группе на штурме достался свежевыпавший глубокий снег, который не дал дойти 500 метров до вершины. Как говорил (Заратустра – зачеркнуто) инструктор – бывает, горы – они такие.

К делам более приземленным. Визу и страховку в Иран дают легко, можно самому заполнить анкету, можно посредникам дать верительные грамоты и ключ от квартиры, где деньги лежат. Денег, кстати, много не потребуется: еда и проезд раза в два дешевле, такси раза в четыре милосердней к кошельку, если пользоваться дьявольским изобретением - приложением на телефоне. Плата за посещение музеев и культурных мест для иностранцев 500-700 рублей, а для местных значительно дешевле. Надо, наверное, выучить язык, завести местную банковскую карту, загримироваться, надеть платок, тюрбан, доху, противогаз и заделаться под своего, чтобы ходить по злачным местам.

Самолет до Тегерана, на удивление, долетел, хотя за несколько дней до рейса случился обмен ракетами с Израилем и аэропорт закрыли на 10 часов. Аж пятки вспотели от томительного ожидания факапа. После смены стелек и не скажу, чего ещё, сесть в самолет удалось. И он таки полетел, слава Ахурамазде. И, невзирая на проделки Ханумы и Ангра-Майнью, сел в Тегеране в 5 утра. Через границу пустили, сильно не шарили, не гладили, не облизывали, пятки не чесали, подушек не стелили, в караван-сарай не приглашали. Уже хорошо. Потом – в Кум. Кум считается религиозно-ориентированным городом: миллион населения, мечети, медресе, женщины в хиджабах поверх лосин канареечного цвета, девушки – поверх джинсов и кроссовок Баленсиага, имамы и сорок тысяч курьеров (нет, курьеров не было). В мечеть пустили с инструктором, а точнее с учителем английского языка, подрабатывающим своим знанием эпохи Каджаров и отличий шиитов от суннитов. Кстати, вам это знать не надо, всё равно ни к чему.

Потом была поездка на савари - такси на несколько человек, до Исфахана – бывшей столицы Ирана. Исфахан – красивый и тусовочный город с рекой. Самая большая проблема в Иране с точки зрения отдыха – море. Далеко на севере Каспийское, далеко на юге Индийский океан, а точнее, Персидский или Оманский заливы, а между ними пустыня или горы, рек и озёр практически нет. Но даже в том, чего практически нет, местные не купаются, только дети, остальным ислам или местные порядки не позволяют. О местных порядках: говорят, что воровства нет, потому что руки отрубают. Ещё говорят, что публичная смертная казнь есть. И якобы нежелательно на военные объекты с оружием, да и без лазить. В общем, зажимают свободу и неприкосновенность личности и желаний, внезапно появляющихся. Сатрапы. Ударило в голову в Кашане забраться на крышу рынка, потому что в этих ваших энторнетах писали, что все иностранцы так делают. Пришлось бегать по базару с криком – где здесь лестница на крышу? Догнали, успокоили, открыли ключом тайную дверь, сказали, что надысь кто-то упал с крыши и поэтому дверь прикрыли. Ага, золотым ключиком и холстом с изображением очага. Возжеланный вид сверху на одноэтажный город впечатлил: офигенный ракурс, круче только вид со сцены на депутатский зал без депутатов. Стоило ли искушать местных?
Чем еще город примечателен? В Кашане был Афанасий Никитин проездом за три моря в Индию с верительными грамотами. Однажды тут было землетрясение, после которого решили не восстанавливать центр города, потому что неохота. В Кашане же жили купцы, которые спонсировали разные революции и перевороты в стране в 70-х годах и, наверное, ещё когда-то. А что ещё делать купцам, как не спонсировать перевороты, торговать что ли? На окраине города есть зиккурат в виде песчаного холма. На картинках в учебниках истории в разделе «Повседневная жизнь народов Междуречья» изображали это архитектурное сооружение в виде мавзолея Ленина и религиозного храма, но зиккурат в Кашане выглядит скорее как шляпа на рисунке Экзюпери в начале «Маленького принца».

Далее автобусом до Йезда или Йазда, или Йязда, какое-то из названий должно подойти. Удивительно, но это тоже одноэтажный город и в нём есть мечети, кто бы мог подумать? А ещё в Йезде есть школа борьбы и спорта с булавами – зурхане. Находится прямо в музее воды, где воды нет, да и музея, собственно, тоже, но деньги за вход берут. А потом турне Мейбод - Хоранек - Чак-чак. В Мейбоде есть Нарын-кале как в Дагестане. Крепость. Со стенами. В Хараньке никого нет – это оставленный или брошенный город из песка и глины. После дождя всё скользит, упасть можно везде, хотя лучше не надо. Жутко, красиво, интересно, захватывающе… ещё бы не оказаться там никогда. В Чак-чаке (или Чек-чеке, что переводится «кап-кап» и означает звук капающей воды) есть гора и маленькая пещера, где находится хороший портрет Заратустры. В Иране одна из исторических религий – зороастризм, про который еще Ницше написал «Так говорил Заратустра», где «восточные женщины крутобёдры и хитры». Рядом с портретом горят лампады, а должен быть костёр как в Атешкадех в Йезде, главном храме зороастрийцев. В пещере мощным потоком «капала» вода. Было душевно, скользко и одухотворённо, не хватало только непосредственных авторов действа – Ахурамазды и Ангра-Майнью. А может, и к лучшему, что их не было – кощунственно панибратски относится к древней династической религии Ирана. На окраине Йезда стоят Башни молчания, места захоронения, где, по традиции зороастризма, тела умерших должны склёвывать птицы. Там вышла хорошая тренировка – взбежать на одну-другую башни и не увидеть внутри ничего.

Потом был ночной переезд в Шираз («Если перс слагает плохо песнь, значит он вовек не из Шираза»). В мавзолее поэта и мыслителя Саади («Ты сказала, что Саади целовал лишь только в грудь») вместо картин на мольбертах были выставлены стихи причудливой вязью. И какой-то длиннобородый, дервишского или художнического вида, декламировал их наизусть.

«Тот не искренний влюбленный, кто не выпьет из милых рук
Чашу огненного яда вместо искристого вина.
Как жалка судьба лишенных человечности и любви!
Ведь любовь и человечность — неразрывная суть одна.
Принеси огня скорее и собрание озари!
А с пустых руин налога не потребует и казна.
Люди пьют вино надежды, но надежд они лишены.
Я не пью, душа любовью к ней навеки опьянена».

А может и что-то другое? А можно было почитать Руми:

«Любовь превыше богословских поучений
С их старыми уловками и ложью.
Те, кто ещё надеются, что можно
Развить свой разум в этом окруженье,
Пусть спят».

Но Руми похоронен в Конье в Турции, быв при этом персидским поэтом. А можно было бы почитать Хафеза, тем более, что его мавзолей недалеко.

«Глянуть на лик, схожий с месяцем юным может лишь чистый взор,
В ликах других подобного блеска и обольщенья нет.
Сердце Хафиза в горести страждет: сердце твое — гранит.
Сколько ни плакал, сколько ни звал я, — нет мне прощенья, нет!»

На северо-востоке от Шираза древние столицы Ирана – Пасаргады и Персеполис. Места производят разное впечатление. Сегодня Пасаргады, место правления Кира Великого - это только его усыпальница, весьма простая и скромная. А вот развалины Персеполиса напротив величественны. Пятьдесят лет назад шахиншах Реза Пехлеви, или, как произносят местные, «Палеви», надумал в Персеполисе в честь 2500-летия Персидской империи провести невиданное празднество. Высадили сотни деревьев, привезли тысячи птиц, вывезли рестораны «Maxim’s» из Франции в полном составе на месяц, построили шатры для приёма делегаций со всего мира, провели театрализованную церемонию на десятки тысяч участников. Режиссеры всего мира обтекали, глядя в телевизор. И чо? И ничо. Народ не впечатлился и через восемь лет, роняя тапки, бежал из своей вотчины наследник персидских казаков, взявший себе имя от династии Парфенидов. Деньги от нефти глаза застили, страну, по примеру Мустафы Кемаля Ататюрка, переводил на светские рельсы под своей монаршей волей, но недоперевел. Многие деревья в Персеполисе, высаженные под поп-тусовку, уже сохнут, зато архитектура остается на тысячелетия, если какие-нибудь завоеватели-наглосаксы опять не приедут делать «цивилизацию». Еще из хорошо сохранившегося (и пока никем не украденного) наскальные изображения и захоронения Накше-Рустам рядом с Персеполисом.

Наконец, быстро-быстро в Бушер на берегу Персидского залива, где можно искупаться вечером после трудового дня, а оттуда на самолете с серебристым крылом в город Тегеран (а не Ленинград). Все столицы, как счастливые семьи, одинаковы: сутолока, люди в метро, на улице, на базаре, в муравейнике, в человейнике.

Потом был описанный в начале величественный Демавенд. Про него, что называется, телеграфным стилем: волнуйтесь, подробности письмом. А точнее видео. Там под традиционную иранскую музыку Фарья Фараджи можно (потанцевать – зачёркнуто) посмотреть съемки из путешествия.

Прикольно, что через месяц после Ирана случилась поездка в Турцию на трёхдневные поиски остатков Византии в Стамбуле, так как мечети уже надоели (ха). И поход по Ликийской тропе от Фетхие до Антальи с подъемом на горы Химера и Тахталы. Отвалилось всё: кроссы, тапки, ноги, одежда ушла в утиль, а чужие сапоги натёрли ноги. Калейдоскоп впечатлений от гор, лесов и средиземноморской тропы. Ксанф и Патара, Кекова и Мира.

Почти столица и главный город Турции Стамбул - город контрастов. Например, идёт женщина, замотанная по самые уши и рядом другая в шортах, и они сёстры. То есть Стамбул – перекрёсток миров и культур. Мусульманской больше, но встречается и византийская, прежде поддерживаемая, а ныне коммерциализуемая и идеологизируемая. Цены за вход во все культурные пространства взлетели за последние два года неимоверно, и будут ещё подниматься. Ликия – древняя страна непонятного происхождения, расположенная примерно между современными турецкими городами Анталья и Фетхие. Историки мечутся между обоснованиями эллинистических истоков от Крита и хеттских от Междуречья. Страну захватывали и Рим и Персия, и Византия, и сельджуки. Сейчас раскопки, производимые вездесущими англосаксами, которые совали свой нос везде, где можно было спереть что-нибудь древнее для своего убогого острова, выглядят как греческие постройки с амфитеатром и римскими архитектурными ордерами. Миленько. Раздражает только турецкая попытка зарабатывать на туристах и собирать по 15 евров (ну, Турция же европейская страна) за вход везде: в Патару, в Миру и далее по списку. Конечно можно вдоль забора по берегу моря пробраться, но с рюкзаком не всегда удобно. Даже создание Ликийской тропы приписывают англичанам. Но сейчас Турция активно пиарит маршрут, и вдоль него для удобства создана сеть из гостиниц, лавочек и кафешек. В западной части тропы виды окрест очень напоминают Крым и частично черноморское побережье в местах куда машины не доезжают. Если бы в Крыму в этом году активно не летали «птички» с грузами, то можно было бы и не кормить экономику Турции. От начала Ликийской тропы первая стоянка была запланирована на берегу моря в бухточке без людей, куда ведёт только пешая тропа. И для этого надо было проскочить двухдневный маршрут, что удалось с матами и песнями. Потом дороги стали ширше (или ширее) и неинтереснее. Но зато пояаились ликийские городища с красивой платой за вход. В конце маршрута были подъемы на горы Химера из одноименной легенды и с выходом из-под земли горящего газа метана и Тахталы - с выходом с вершины парашютистов и канатной дороги. Если не попадать в курорты Турции, то всё вполне аутентично и прилично.

В общем, пора готовиться к следующему походу

К.