Группа "Вежливый отказ" официально объявила об окончании своей творческой деятельности. И я не могла пропустить их последнего концерта, ибо с этой группой связано очень много прекрасных воспоминаний, связана, если можно так пафосно сказать, целая эпоха буйной жизни московского, да, именно московского рок-андерграунда. Я помню странные концерты на известной своей смелостью концертной площадке 80-х годов в Доме Культуры института им. Курчатова - "курчатнике". В большом зале Петр Мамонов в сером манинтоше с каким-то замогильным гримом на безумном лице и с пеной в уголках рта пел "я тебя хочу в универсаме", в пароксизме эпилептически-олигофренических поз взбираясь на звуковые колонки, сползая на мониторы, застывая на одной ноге на спинке стула. А в каком-то полуподвальном зальчике этого же ДК раскрашенные девочки в костюмах из сатиновых лифчиков, противогазов и милицейских фуражек от Кати Филиповой дефилировали под музыку "Вежливого отказа". Причем пел в основном дико сексуальный в своей меланхолии Дмитрий Шумилов, а Роман Суслов скромно так оттенял его в некоторых песенках. В то время альбом "Отказа" "Опера - 86" был просто символом эстетской стремности: строчки про ангелов в скрипучих сапогах, которые приходили звать "есть праздничный пирог" или чеканные "алый бисер - суровая нитка", даже другого подтекста, кроме прямого антисоветского, не имели в глазах "продвинутых" студентов и молодой интеллигенции. Сейчас я как-то сомневаюсь, вкладывалось ли в эти тексты подобное значение самими "отказниками", не было ли это просто "игрой слов" начитанных московских мальчиков из хороших семей. Тогда же таких мыслей у меня просто не возникало: я слышала в песнях группы только смелые политические обличения, завуалированные эстетскими образами и красочными метафорами. Об этом писали и самиздатовские рок-журналы, это было и в самой атмосфере выступлений "В.О." на полуподпольных рок-фестивалях и сейшенах. На сцене у них в то время частенько был, как это сейчас называют, шоу-мен - босоногий, стильно подстриженный, безумно пластичный мальчик Гор Оганесян, молодой художник и преформер, автор многих текстов "Отказа", постоянно придумывающий причудливые манипуляции со шлангами и какими-то неожиданными предметами, которые оттеняли причудливые гармонии и странные тексты группы. Не всем было понятно и близко эстетствование "Отказа". "Звуки МУ" и Мамонов с его пронзительной битовой, достаточно простой ритмикой и явными бытовыми текстами был доступнее и веселее. Но для меня уже тогда люди, много репетирующие и, соответственно, умеющие хорошо играть в условиях рок-ин-андерграунд, не оправдывающие свою лажу плохим аппаратом или отсутствием репетиционной площадки - вызывали интерес и уважение. Музыканты "Отказа" классно играли приджазованную музыку, создавая странный саунд, отделяющий группу от всех остальных молодых с гитарами. Это уважение, правда, "скисло" после того злополучного доноса властям, которое подписал и Мамонов, и Суслов. Я перестала вздрагивать от наслаждения при первых звуках аритмичного, чуть вялого голоса Романа или мамоновского "все, что я в тебя втыкал, все было из картона". Произошло нормальное разделение музыкально-сценического образа и реального. Я повзрослела и стала просто получать удовольствие от ритма и текста. Не более.
Прошли годы. Даже, страшно сказать, десятилетия. Мамонов - почетный гость телевизионной программы, вежливо отвечает на вопросы молодых бодрых ди-джеев, писающих кипятков от "Петра Николаевича", они ведь и представить не могли, когда были юными провинциальными фанатами "Звуков МУ", что удостоятся чести лицезреть САМОГО Мамонова! Именно он, Мамонов Великолепный (никто не осмелился даже заикнуться, что тогда он был просто "Петя-брат родной") потряс их юные бунтарские души, обитающие в грязных переулках Свердловска и Козьмодемьянска, своим свободолюбием и оппозиционерством. Михаил Козырев, один из этих модных ныне радио-мальчиков, чуть не кончил от обожания при виде кумира своей голозадой юности прямо во время передачи на глазах у "многомиллионной аудитории". А я чуть не заблевала свой любимый диван, когда Петя Мамонов стал открывать рот и кривляться "под фанеру". Мне так поплохело, что я вынуждена было переключить телевизор на фильм о Джеймсе Бонде. И в голове роились только воспоминания о том, как Мамонов призывал покончить с подпольными рок-концертами, "упорядочить деятельность молодежных музыкальных коллективов под руководством комсомольской организации и отдела культуры Центрального Комитета коммунистического союза молодежи". И сейчас он наконец добился своего: сидит в студии ТВ, рядом с ним его друг детства и такой же сторонник порядка и дисциплины подписант, пропагандист русского рока и голых титек Артемий Троицкий, они хвалят друг друга, гордо рассказывают о своей "крутизне", благосклонно внимают комплиментам невежественного молодняка. Жизнь удалась.
В этаком блевотном настроении я и пошла через несколько дней на "последний концерт" еще одной старой московской культовой группы "Вежливый отказ". Может быть поэтому мне так все и не понравилось. Я уже давненько не видела ребят и сейчас изрядно удивилась, увидев Рому Суслова - коренастый такой серьезный мужичок, в сапогах и поношенной красной косоворотке, нет, пардон, в рабочей красной пропотевшей майке, этакий крепкий деревенский хозяин, кулак, властной рукой управляющий своим большим хозяйством, с лошадьми, навозом, огородом, наемными батраками. Хрен ли ему вообще музыку играть-то? Он долго и нудно настраивал гитару, ругал аппарат, взывал к аппаратчикам с традиционным идиотским "гитару не слышно в мониторах". Хотя этот клуб и славится на всю Москву своим "самым лучшим концертным аппаратом", но с самого начала у публики создалось крепкое убеждение, что вся дальнейшая лажа - это по вине исключительно говенной аппаратуры. Концерт начался с диким опозданием, во время первой же песни Роман постоянно недовольно убеждал человека за пультом что-то сделать. Публика, правда, покорно все "хавала", но я-то уже вышла из стадного возраста, вернее, никогда и не была особенно подвластна восторгам или недовольству толпы. Сейчас просто считаю, что имею право не только иметь свое мнение, но и откровенно высказывать его, даже если стою одна в окружении не моих единомышленников. Так вот, более поганого выступления группы "Вежливый отказ" я никогда не видела. А с трудом сдержанный, но, тем не менее, заметный, зевок самого Романа, меня окончательно доконал: послушай, если тебе так скучно и неинтересно на собственном сейшене, так на кой ляд ты выступаешь? Ты стал взрослым, умным, у тебя свои интересы: лошадиная ферма, хозяйство, трактора, корма, грядки, поля. Все понимаю. Как сказал вышедший перед началом концерта Гор, тот самый некогда гибкий, а сейчас сутулый и серый старикан, весь перфоманс которого состоял в речи с диким, доведенным до абсурда, заиканием: поздрррзррав-в-в-вляю, чччч-то эттттт-отттт этт-аппп у вввввас нннна-коннн-нец ккккон-чччил-ся и нннначнетттттся нннннормааальнннная жжжжжизнь. Ну, началась у вас нормальная жизнь, о которой вы все так мечтали, жизнь без рок-н-ролла, с желанным запахом навоза и домашней колбасы. Так иди и не оглядывайся. Не нужен ни прощальный концерт, ни приглашение на сцену всех стариков, с которыми ты начинал этот путь к вожделенной колбасе, ни публика в зале, которую ты, оказывается, столько лет грязно обманывал своими провокативно-горькими "нам не дано решить вопроса, живем ли мы в раю, и в каждом, кто посмотрит косо, святого узнаю". Уйди красиво, чтобы твое сытое скучающее лицо не перекрывало когда-то столь явно тоскующих глаз молодых нонконформистов "Вежливого отказа" на сцене и внемлющих им таких же неприкаянных молодых в зале. Уйди без кулинарных передач, вместо бунтарского "Поворота", без огромных лакированных афиш стадионных концертов, вместо "я сижу на крыше и я очень рад", без гримас под фонограмму "Серого голубя". Уйди достойно. Я рада, что ты жив, я уже слишком стара, чтобы не понимать, как важен дом, семья, дети, хозяйство. Я понимаю, что путь Виктора Цоя, Майка Науменко, Андрея Панова, Игоря Ганькевича и других друзей моей безбашенной юности - наверняка не самый лучший путь. Люблю жизнь, наслаждаюсь каждым ее мгновением, особенно когда оно, это самое мгновение, не изгажено унижающими меня и мое прошлое гримасами новорусского присутствия во всех его проявлениях. До конца буду противиться победному шутовскому кривлянию уродливой сиюминутности. И греть себя уверенностью в том, что никто и никогда не сможет отнять у меня мои воспоминания о раннем эстетски-бунтарском "Вежливом отказе" и радикально-оппозиционных ранних "Звуках МУ", как самых "крутых" московских рок-группах 80-х годов ХХ века . Иди, иди и не оглядывайся… Я не хочу видеть твоего скучающего сытого лица… Я не хочу смотреться в зеркало и не смотрюсь в него.

Навеки-ваша-всевековая-и-вневременная Фанни Остергайзер.

Мертвая вода - последний лекарь немого рта…
Забудешь мой ответ и скажешь "да"
Ложное лицо под белой маской…
Вечный рассвет-нет, нет, нет…
А будет ли "вчера" - это лишь игра лабиринтов сна…

Никакого билета не надо для осмотра весеннего сада…
Не нужна никакая анкета, чтобы уйти в лето…
За зарплатой наступит расплата…
На словах демонстрируя смелость ты проносишь свою серость…
Эй, кузнец, куй железо, пока мы еще горячи…
Научи жить сутулясь зимой, а весной умирать, но с прямою спиной…
Исправляет не смерть, а сознание своей правоты…

Мираж - толпы мрачных портретов стоят на Поклонной горе…
А жизнь все поет свою песню, поет мне свою голодную песню…
Костер - вечный спутник безмолвья…
Я хочу сегодня просто петь, чтобы мне стало легче…

Пусть накопления удач утекают как вода из рук…
А я люблю игру в мяч, ведь мячу-то нипочем удар…

Лоно моей свободы - эфир, эфир…
Влага в ее ладонях - роса, роса…
Что мне любые горы, леса, поля, моря - я открываю двери в шестой океан, в сердце ликует вулкан…
З наю я наверняка, что и ты ярый враг победы над собой…

Разбейте окно, кричите сюда, держите меня, уносит меня…
и уносят меня три белых коня…
Сказали часы мне последний тик-так…