Мы довольно часто ходим в наш любимый клуб ДОМ, но в эти чудные майские вечера больше хочется чего-то попсово-латиноамериканского, с коктейлями в зонтиках, с романтически обнажившими в весеннем мини-экстазе ноги девочками. Этого в ДОМе, слава богу, не наблюдается. Во всяком случае, в тех объёмах и качестве, какие представлены в клубах типа «Тропикана» или «Гавана». В этот день я собирался как раз пойти в … библиотеку, порыться в пыльных фолиантах по истории диалектологии северорусских земель XII века. И тут раздался телефонный звонок и моя добрая приятельница, захлёбываясь от переполнявших её чувств, закричала в трубке о том, что в ДОМе выступает «сам Масуд Талибани!» - ах!!! Он – курд, но живёт в Минске, и так играет на дафе, тонбаке и сетаре! Так играет! Я люблю магическую дробь дафа – ведь именно с этими большими белыми бубнами, унизанными медными кольцами, вертятся, впадая в экстаз, дервиши востока. Я сразу представил развевающиеся юбки крутящихся волчком мужчин, юбки поднимаются всё выше-выше, мелкодробные звуки дафа всё убыстряются и вот уже пёстрое солнце замерло над головой бешено вращающегося человека, ничего нельзя рассмотреть, кроме этого солярноподобного круга, слившегося в неподвижный мерцающий нимб. Да, очнувшись, сказал я, конечно, пойдём слушать курда с дафом. На месте выяснилось, что Масуд Талибани будет не один, а с московской командой «Ла коча» - это ребята, играющие всякий восточно-латиноамериканский-африканский экзотик. Такие любители тёплых географических точек, русские евреи с горячей португальско-курдской душой. У них там и любимый мною уд был с бородато-мусульманского вида мальчиком, перебирающим 12 струн замечательного инструмента, и баян с типичным славянином в косоворотке, и ударник, роняющий палочки в творческом экстазе бития по барабанам, и нежная большеглазая девочка со скрипкой. А руководил всем этим безумно темпераментный и импозантный хмырь с бородой, семитскими глазами и в очках

Масуд Талибани мне очень понравился: интеллигентный, с мягкой улыбкой, как мне показалось, совсем забывший курдский язык, ибо когда к нем уприставал с разговором какой-то экстремистского вида «джин симмонс» с вопросами на курдском, Масуд застенчиво говорил ему, что не понимает, о чём речь и просил перейти на русский. Музыкант говорит, что он родом из Ирана, по национальности курд, в его семье уже много поколений играют на древних иранских инструментах. Я не услышал на его выступлении суфийской музыки, о которой было заявлено в анонсах, но милая персидская лирика и национальные курдские песни звучали очень профессионально и душевно. То, что меня неприятно задело и испортило настроение, не имеет отношения к Талибани – он был корректен, объяснял смысл песен на своём ломаном русском, был, в отличие от многих пропагандистов мусульманской культуры, не агрессивен по отношению к русским, не дал ни малейшего повода вспомнить о курдских экстремистах, бесчинствующих по всему миру. И эта культура общения, сдержанность, такт по отношению к русскоязычной аудитории, с этого вечера стала ассоциироваться у меня с понятием «курд». Но вот непонятный мне восторг аудитории и готовность прямо-таки слиться с чужой нам музыкальной культурой, неприятно резанули: белокурые девочки выскакивали танцевать «под восток», раскрыв руки и имитируя танец живота белыми обнажёнными пупками, юноши славянской наружности неумело бились в чём-то типа лезгинки, получая от этого явно видимое огромное удовольствие. Где-то к середине вечера у меня закралась странная мысль: а под русскую плясовую пошли бы они танцевать прямо перед сценой? Вот так, без комплексов и стеснения, раскинув руки крыльями и горя глазами в экстазе слияния со СВОЕЙ национальной музыкой? Тут от меня вырвалась и моя Наташа, бросившись, как в омут головой, в дробную волну захлёбывающейся дафом свадебной курдской песни. Русская девочка кружилась и вилась вокруг малорослого чернявого «джина симмонса», который сально облапывал её широко раскрытыми руками, в которых не хватало только кинжала с чеканкой. Чем «веселее» становилось в зале, чем больше русоволосых девочек выскакивало танцевать, тем печальнее и страшнее становилось мне. Я тихонько встал и пробрался к выходу – моя подружка даже «не заметила потери бойца». На выходе я спросил у старого моего приятеля, уже много лет работающего в клубе: как ты думаешь, стали бы курдские девушки так яро танцевать под русскую фольклорную музыку? Он засмеялся: трудно это представить. Я шёл и думал о том, что русские, конечно, великая нация. И именно поэтому может себе позволить роскошь быть интернациональной до беспредела. Но сейчас всё же не то время, когда можно бездумно бросаться в омут финансовой и моральной поддержи национальных меньшинств, бесконечно давать и отдавать, помогать и поддерживать, забывая о своём народе, российской истории, родной культуре. И девочкам – фанаткам курдской, грузинской, узбекской, мордовской, тувинской и пр. музыки я бы посоветовал открыть для себя мир рязанского и курского национального костюма, горюнских песен, дымковской и филимоновской игрушки.
За сим позвольте откланяться, ибо пошёл я на фестиваль «Мастера», что проходит в музее декоративно-прикладного искусства на Делегатской. Там и филимоновская игрушка будет, и глиняные свистульки из Боровска.

Никодим Каламдан

Видео