Уже несколько лет мы ходим на детские фестивали, которые проводятся в Северо-Восточном административном округе Москвы. Упаси бог, мы не хотим никого рекламировать, тем более, чиновников, любых и разных. Не верю в то, что есть «хорошие» чиновники. В наше время любой служащий госаппарата, по определению - сволочь и вор. Но иногда безумным энтузиастам удаётся прорваться через человеконенавистническую блокаду государственных органов и проводить какие-то замечательные мероприятия. Трудно представить через какую бездну унижения и лести приходится проползти этим инициаторам хороших дел, чтобы у них всё получилось. Но иногда у них получается! Каждый год я думаю, что у Виктора Драгуна и Елены Мартыновой не выйдет ничего с их ежегодным кукольным фестивалем на Алексеевской. И каждый год для меня приятной неожиданностью и истинным подарком является приглашение на фестиваль. Это само по себе – сказка! Я уже перестала ходить на кукольные фестивали театра Образцова – развеваемый по залу «игрушечный» пепел из печей Освенцима в каком-то из фестивальных спектаклей прошлых лет навеки отвратил меня от этого театра. В последние годы мне нравятся малюсенькие камерные представления вертепных театров, собирающихся у Александра Грефа, почти подпольные кукольные спектакли в зальчиках на 20-25 человек театра «ТриЛика», нежные кукольно-визуализированные монологи Виктора Рябова. И вот сейчас спектакли фестиваля на Алексеевской, который проходил 22-25 марта 2008 г., не только доставили мне огромное наслаждение, но и заставили меня поразмышлять вот о чём. Ублюдочная пафосность и почти неприличный идиотизм нецензурно—«новаторского» современного искусства во всех его формах, начиная от литературной матерщины, немотивированной «обнажёнки» в театре, какашек как художественных артефактов, церетелевских мутантов в разделах «скульптурная Москва» и заканчивая полнейшим беспределом современного кинематографа и сериально-ток-шоувого ТВ, заставляет нормальных людей уходить в «культурное подполье», которое, казалось бы, навсегда осталось в «застойных советских десятилетиях». Фигушки. В нашей стране без подполья никак нельзя. Я уже говорила о «сходках» вертепщиков и кукольников. Но сейчас этот процесс «ухода в подполье» стал влиять на формирование самого кукольного театра, Мы наблюдаем интереснейший процесс формирования новой эстетики театра кукол под влиянием специфического культурологического прессинга, многокомпонентного и неоднозначного, требующего ещё своего осмысления и анализа. Сейчас мы не будем заниматься этой лабудой. А попытаемся назвать и дать определение новому ощущаемому нами культурному феномену: ВИНТАЖНЫЙ КУКОЛЬНЫЙ ТЕАТР. Именно на спектаклях последнего фестиваля на Алексеевской я увидела не просто точечные прявления новой кукольной эстетики, каковые наблюдала и раньше, но и проследила определённую тенденцию. Каковы же особенности этого винтажного кукольного театра?

1. Минимальный состав исполнителей. Живых ли, кукольных ли. Я и раньше восхищалась мини-актёрскими ансамблями, когда один-два человека творили полноценное кукольное действо: в вертепах, в «Хрустальной сказке» Виктора Драгуна, в «Рассказах о животных» Виктора Рябова, «Конёк-горбунок» с ярким Архиповым. Актёр один. Или максимум их двое. Но они - неотъемлемая часть полноценного актёрского бытия кукольного спектакля. Они – не кукловоды, не люди в чёрном, которые дёргают за ниточки и говорят не своими голосами. Они -  действующие лица спектакля. Их нельзя заменить «вторым составом». Плюс ко всему, они...

2.  Авторы кукол и декораций. Как правило они, если и не своими руками делают кукол и антураж к ним, то, во всяком случае, принимают активное участие в креативном процессе. А чаще всё же сами делают своих героев.

3.  Их куклы – не сложные человекоподобные конструкции из папье-маше или фарфора. Это, как правило, артефакты с блошиного рынка. Кружавчики, флакончики, произведения народных промыслов, кусочки меха, перья и пр. В «Коньке – Горбунке» гжельские салатницы - рыбы и утварь – ничем незаменимая декорация и действующие лица спектакля. В «Хрустальной сказке» это уже просто возведено в главный художественный принцип: флакончики-придворные в старинных комодах, винтажные бисерные сумочки – образ Золушки, собравшейся на бал.  

4. И, наконец, аудитория для такого спектакля – маленький камерный зал «для своих». Если учесть, что в театре Образцова Малый зал продали, насколько я знаю,  под бар-караоке, оставив для кукловодов только огромный зал эпохи советского монументализма, то понятно, что в этом театре мы никогда больше не увидим модного и изысканного винтажного кукольного театра.

Так что же мы увидели на последнем «нашем» кукольном фестивале. Спектакли из разных городов России и из-за рубежа, полностью подтверждающие нашу концепцию возникновения нового винтажного кукольного театра (странновато звучит, правда? – новый и винтажный…)
Помимо уже неоднократно нами упомянутого театра «ТриЛика», о восхитительном спектакле которого мы писали ранее, на фестивале был целый букет не менее прелестных действ, полностью подходящих под наше определение винтажного кукольного театра.
«Свадьба Короля Солнце» московского театра Елены Трещинской «1 человек плюс 200 кукол». Сказочное зрелище, с первого момента которого, окружающие меня дети восторженно охали и причитали: как красиво! Сама Елена – причудливо-угловатая и кокетливая дама в пудреном парике и игривыми «мушками» придворной дамы XVII века. Ажурные чулочки, декольте с кружавчиками и пеппидлинночулковые поддёргивания паричка и шмыганье носом. Восхитительное сочетание! Дама в кринолине бегает, суетится, меняет декорации, изящные до замирания дыхания: позолоченные пальмовые ветви, фонтаны, батики со снежной метельностью и цветочным разноцветьем. Куклы условны и явно созданы этой самой рукой, кокетливой и чуждой условностям: лиц у кукол почти что и нет, но условность безликости полностью нивелируется конкретностью восхитительных нарядов и аксессуаров. Кусочки кружев, перья, искусственные цветы, бисерное шитьё, лоскутки старинной парчи – полный набор старой Тишинки. Поэтому Короля Солнца не спутаешь с Царём Холодом, все дочки Холода – разные по характеру и темпераменту визуального и вербально-интонационного образа, так же разнятся и их женихи. Всё движется и переливается. Во время спектакля даже не задумываешься, что всё выполняется одной женщиной, которая ещё и успевает поактёрствовать вдоволь. Только после финального неуклюжего реверанса, искр новогодних бенгальских огней  и изящнейшего порхания нежных капроновых бабочек над головой дамы, возникает ощущение потустороннего присутствия. То есть кажется, что ты побывал в другом мире. В мире, где одна хрупкая женщина может всё. Она там всемогуща. И ты заглянул туда на мгновение, а сейчас тебя вежливо выдворили оттуда. И ты не сможешь никогда повторить подобного чуда. Потому что ты бездарь и неумеха. Но чувство покинутости уходит, а остаётся лёгкая грусть и восхищение. Спасибо, Елена. Мы найдём вас в Москве и ещё раз попробуем войти в ту же реку. Вдруг получится?
Что, казалось бы, нам нового можно сказать про козловского Ёжика в тумане? Мы тут даже спектакль театра Вахтангова по сказкам Сергея Козлова видели. А уж сколько раз всё читано-перечитано, мультиков понасмотрено, с ребёнком перецитировано. Но вот из Томска приехал Театр живых кукол «2ку» с  Владимиром Захаровым. И его единственная кукла – маленький, размером с ладошку, Ёжик, снова заставил смеяться и грустить. Актёр опять-таки не просто кукловод. А – Медвежонок. И иногда – автор. Но, прежде всего, Медвежонок. Пусть в разы больше Ёжика, у которого иголки, оказывается, не колючие вовсе. А то вдруг кого случайно уколет? Ёжик сделан из мягонького меха с того же блошиного рынка. И очень удивляется, пощупав сам себя: действительно не колючий. А Медвежонок бородатый, большущий, но маленький и глупый, как и положено маленькому. Никак понять не может, как это Ёжика может не быть? Нет, вовсе Медвежонок и не глупый. Просто он любит Ёжика. И Владимир Захаров влюблён в своего неколючего Ёжика. Им так хорошо вместе! Так и бродят они вдвоём по странной перелистывающейся объёмной книге, взявшись за руки и многозначительно переглядываясь. Как создаётся этот интимный диалог одним человеком – не знаю. Как создаётся динамика декораций при минимализме тёмного ящика, внутри которого двигается стол и стул, меняется лишь свет и направление движения одной маленькой куклы – не знаю. Но ощущение полноценного полноактёрского действия создаётся точно.
О спектаклях белорусского театра-студии «Иван да Марья» и Илкова театра из Болгарии я попросила написать ребёнка – 8-летнюю девочку, которая уже давно ходит со мной на все кукольные фестивале и сама участвует в вертепных представлениях с 5 лет. Вот что она написала.

Меня зовут Дарина.

        Я была на двух прекрасных кукольных спектаклях на фестивале Кукол. Они мне очень понравились. Первый спектакль был сыгран на белорусском языке, назывался он «Баллада о белой вишне». Я очень удивилась, когда увидела, что спектакль будет играть только один человек. Но потом я привыкла, потому что актриса Марина Лазарева справлялась со своей ролью очень хорошо! Ну, а куклы, а куклы. Они были оригинально вырезаны из дерева! Но, увы, я не совсем поняла, что происходит. Но это не помешало быть спектаклю просто изумительным!

         Второй спектакль был на болгарском языке. Назывался он «Старая сказка». Он был сыгран тоже только одним человеком. Актриса Екатерина Илкова была восхитительна и неповторима! Куклы были с одной стороны очень простые, с другой стороны они были очень интересно сделаны, с третьей стороны они были очень забавные. Куклы были сделаны из - вы, конечно, очень удивитесь и не поверите мне - они были сделаны из…самых простых клубков шерстяных ниток и спиц. Вместо глазок, конечно же, использовались различные пуговички. Екатерина Илкова была идеальной актрисой для детского спектакля! Мне спектакль очень понравился! Екатерина с нами играла - показывала фигурки из шерстяных клубков, а дети сидевшие в зале отгадывали, что это были за сказочные герои. В общем, было очень и очень весело!

P.S. Понравились мне все спектакли!

«Иван да Марья» (Гродно, Беларусь)
«Баллада о белой вишне»