Что такое политический радикализм

Ответы на опрос журнала «Полярная звезда»

1. Что такое политический радикализм? Какое место он занимает в обществе и общественном сознании?

2. Что такое экстремизм и в чём его отличие от радикализма?

3. Считаете ли Вы необходимым принятие закона об экстремизме и как Вы оцениваете его роль в существующей социально-политической реальности?

1. Я, вслед за Марксом, считаю, что радикализм – это способность смотреть в корень, проникать до корней, до основ, выявлять истинные, скрытые причины событий. Поэтому соответствующая цитата из Маркса помещена мной на заглавной странице radical-xxi.narod.ru.

Когда такой подход применяется в политике, то это, следовательно – политический радикализм.

Поэтому радикализм является важнейшим фактором развития общества, движения общества вперед, сопротивления косной труповщине и преодоления ее. Если радикализм утверждается в общественном сознании, то резко сужается возможность оплаченных правящими классами и слоями манипуляторов (например, продажных журналистов) морочить голову населению, рассказывая ему сказки, что во всех бедах виноваты иностранцы, негры, мусульмане, жидо-масоны, марсиане, татаро-монголы, большевики или господь бог, карающий население за грехи. Поэтому власть, заинтересованная в том, чтобы она могла жить спокойно и воровать спокойно, эксплуатировать спокойно и угнетать спокойно, нуждается в максимальном сокращении радикализма в обществе.

Если же речь идет о месте радикализма не в обществе вообще, а в нашем сегодняшнем обществе и в сегодняшнем общественном сознании России, то радикализм в них занимает очень малое место – и само общество, соответственно, оказывается достаточно хорошо манипулируемо властью. История с «Норд-Остом» это хорошо показала. «Норд-Ост» – это полный провал внутренней политики режима Путина. Когда режим устраивал взрывы домов в Москве и с помощью Березовского организовывал вторжение ваххабитов в Дагестан – он преследовал цель взять под контроль все нефтяные потоки на Северном Кавказе и привести к власти наследника ельцинской семьи Путина (который первым своим декретом антиконституционно даровал Ельцину индульгенцию за все уголовные преступления). При этом – под шовинистический барабанный бой – обещали, что в стране наступит спокойствие, не будет взрывов и т.п. Спустя три года, когда стало очевидно, что все происходит с точностью до наоборот, общество даже не вспомнило, что сам чеченский вопрос создан существующим режимом (это Ельцин сказал: «Берите суверенитета столько, сколько сможете»; это правительство Ельцина–Гайдара передало режиму Дудаева тонны оружия; это Кремль поддержал разгон Дудаевым «коммунистического» Верховного совета в Грозном; это кремлевское воровское руководство гнало через Чечню контрабандой огромные объемы нефти и через «неконтролируемый» аэропорт Грозного посылало на Кипр ежедневно по 20 военно-транспортных самолетов неизвестно с каким грузом – а ведь проведение их в воздушном пространстве и России, и Турции может организовать только центральная власть; это Кремль уничтожил в Чечне 200 тысяч человек и разрушил до основания республику; это Кремль после Хасавюрта признал Чечню независимой де-факто, но не де-юре, «подвесив» ситуацию вместо того, чтобы огородить Чечню государственной границей; это Кремль заинтересован в бесконечном продолжении войны, поскольку это позволяет воровать в безумном количестве). И не только не вспомнило, но и не потребовало ответа от власти (в частности, и от неправоохранительных органов) за политический провал и полную некомпетентность (а все эти дармоеды содержатся на наши деньги, на налоги, которые с нас собирают), а, напротив, забилось в «антиреррористической» шовинистической истерике. Если наше общество не хочет быть радикальным – оно будет вечной жертвой кровавых игр спецслужб и их партнера-двойника – «исламских террористов» (это одна связка, они делят одни деньги).

2. Понятие экстремизма научно не разработано. Формально считается, что экстремист – это приверженец «крайних» взглядов и «крайних» методов действия. Какие взгляды и методы «крайние» – неизвестно. На практике такими считаются те взгляды и действия, которые радикально расходятся с вашими и покушаются на ваши интересы. Например, я убежден, что Гайдар, Чубайс, Кох и компания – экстремисты, поскольку они разворовали все, что можно, развалили все, что можно, присвоили не принадлежащую им и не ими созданную собственность и убили голодом, нищетой, болезнями (развалом медицинской системы и ценами на медикаменты), а также связанной с обеднением населения преступностью миллионы людей (не меньше 10 миллионов) в стране. Они же, напротив, будут считать экстремистом меня, поскольку совсем не заинтересованы в том, чтобы лишиться наворованного и предстать перед судом за свои деяния. Я считаю, что РПЦ – экстремистская организация, раз она навязывает себя обществу в качестве де-факто государственной церкви; навязывает нашим детям «закон божий» (под названием «Основы православной культуры» – а учебник по этому предмету откровенно ксенофобский, шовинистический и антисемитский) – вопреки официально провозглашенной «свободе совести»; захватывает различные здания и хозяйственные объекты (начиная от студии мультфильмов и кончая детской поликлиникой). РПЦ же, напротив, будет считать экстремистами тех, кто мешает ей прибирать к рукам недвижимость и обирать паству под тем предлогом, что она, РПЦ – «посредник между людьми и богом» (хотя нет никаких доказательств того, что бог – представим на секунду, что он есть, – предоставил РПЦ такие права). Я считаю, что власти США – экстремисты, раз они силой оружия (бомбами) навязывают всему миру свой образ жизни и свой экономический и политический диктат. А власти США, естественно, считают экстремистами тех, кто мешает им это делать. Я считаю, что ЦРУ – экстремисты, раз даже Конгресс США установил, что ЦРУ организовало суммарно не менее 380 террористических актов и осуществляло подготовку еще не менее чем к 800. А ЦРУ, напротив, считает экстремистами тех, кто с ЦРУ борется. Я считаю экстремистом Гитлера, а Гитлер считал экстремистами борцов Сопротивления.

Наконец, все говорят о политическом экстремизме, а существует еще экономический экстремизм (капитализм, уничтожающий голодом десятки миллионов людей ежегодно), духовный экстремизм (религии, уводящие человека от реальности в мир иллюзий), теоретический (расизм, например), культурный (насильственная примитивизация и дебилизация, навязываемая обществу через масскульт, постмодернизм, попсу и «реформу образования»).

3. Закон об экстремизме (о «противодействии экстремизму») уже принят. Всякая власть заинтересована в том, чтобы зафиксировать навечно такие правила игры, которые ей выгодны и которые направлены на то, чтобы лишить небутафорскую оппозицию возможности прийти к власти и отправить предыдущую власть в тюрьму и на эшафот. То есть всякая власть заинтересована в том, чтобы провозгласить небутафорскую (радикальную) оппозицию «экстремистами» – и отрезать ее от легальной политической деятельности. А нелегальная политическая деятельность будет подавляться. Чем стабильнее власть – тем меньше она нуждается в принятии специальных законов о «борьбе с экстремизмом». Так что события развиваются в правильном направлении. Большевики в России, коммунисты в Индокитае, «Движение 26 июля» на Кубе, сандинисты в Никарагуа тоже были «незаконными», нелегальными организациями (с точки зрения властей, «экстремистами») – это не помешало им прийти к власти.

18-23 ноября 2002