Что мы знаем о Востоке? Ну, во-первых, что он - дело тонкое. Во-вторых, конечно, плов с бараниной. Далее по списку: фрукты, чалмы, халаты и танец живота. Этот перечень можно продолжать и продолжать. А попробуйте потом вместить все это (плюс наследие классического немецкого философа, некогда восторгавшегося звездным небом над нами и нравственным законом внутри нас) в двадцать четыре минуты экранного времени. Что получится? "Ничего хорошего, чепуха и эклектика!", - воскликнет скептик. И ошибется! Убедиться в органичности подобного синтеза смогли все посетившие большой зал Центрального Дома Работников Искусств, что в двух шагах от станции метро "Кузнецкий мост" и несколькими этажами выше сомнительной репутации заведения ранее известного под названием "Голодная утка", 12 ноября. Именно там в семь часов вечера началась мистерия, посвященная премьере самого, пожалуй, интересного фильма недавно прошедшего фестиваля ВГИК. Имя ему "СамарКант". А что это означает, каждый решал для себя сам. А точнее, не решал, а чувствовал. Ибо понимать происходившее умом и мерить общим аршином здравого смысла мог только законченный и при этом донельзя нудный материалист, коих среди поклонников творчества режиссера Светланы Ельчаниновой ("Работа - не волк", "Скороговорка"), скорее всего, просто нет. Им по душе больше те картины, где все ясно и светло. Там, конечно, спору нет, хорошо! Ибо в конфликте разума и чувств мы берем, вы уже догадались, какую сторону! Итак, началось все чинно и даже официально. Темноволосая красавица в вечернем платье объявила о выступлении инструментального ансамбля "Е-69". И зазвучали окрашенные в характерные этнические тона аккорды, пассажи, каденции и ритмы увертюры "СамарКант". Длилась увертюра не меньше чем сам фильм. Впрочем, никто не жаловался и зал не покидал. Печать же недоумения, поначалу заметная на некоторых лицах, вскоре сменилась удивлением и даже, можно сказать, возбуждением. Произошло это при атаке слушателей художественными образами, созданными с помощью терменвокса и странного вида клавишного инструмента, внешне подозрительно напоминающего игрушечный саксофон. Почти как у Башлачева: "Мужики выражали сомненье, и таращили бабы глаза". А потом случилось незабываемое - настоящие восточные танцы. И если первый номер заслужил заслуженные аплодисменты благодаря исключительно мастерству исполнителя, то два последующих вызвали шквал одобрительных эмоций, спровоцировав бурную реакцию нижних чакр мужской половины аудитории. В самом деле, оторвать взгляд от сцены мог разве что киборг или гомоэрот, настолько выразителен был каждый сантиметр трепещущей плоти полуобнаженных танцовщиц. Впрочем, всему хорошему приходит конец. Вожделенных гурий сменил автор этих строк. И провел у микрофона минут пять. "Много лишних слов!", - говорили потом некоторые. И, вероятно, не ошиблись. Но ведь хотелось высказаться, а когда еще потом такая возможность представится. Конечно, понимаю, чепуха эта речь была и эклектика, да и без цитирования всем известных источников (да и, чего греха таить - даже самоцитирования) не обошлось. Но все же не мог я иначе сказать о том чувстве радости, которой буквально дышит фильм Светланы Ельчаниновой и Ивана Савченко. Это и есть то самое дыхание жизни, без которого любой фильм, любая книга, любая песня, любое творческое высказывание теряют смысл и растворяются в небытии. Думаю, последовавшие за вступительным словом двадцать четыре минуты ни для одного из зрителей не стали потерянным временем. А что произошло в этот короткий промежуток времени - не скажу. Читайте рецензии, а лучше смотрите "СамарКант". Не повредит в любом случае. И был банкет, и было шампанское, и была дыня. И еще много тостов и даже песни. И было легкое сожаление, что отучились уже авторы "СамарКанта" во ВГИКе. И надежда на появление в стенах нашего любимого института новых талантливых, изобретательных, упорных и, самое главное, тонко чувствующих и умеющих выразить на экране порывы своей души молодых кинематографистов. Впрочем, что день грядущий нам готовит, неизвестно, и это даже хорошо, ведь хороший сюрприз всегда приятен. А Светлане Ельчаниновой и Ивану Савченко пожелаем, как положено, успехов в большом кино. И добавим - "И чистого и острого взгляда". Ибо, как говаривал мудрец из Кенигсберга, в зрачке глаза - небеса, как бы мало не было сердце.

Бобби Перу

Эта история - заблуждение, которое происходит только от незаметного влияния чувственности на рассудок, в следствие чего субъективные основания соединяются с объективными и отклоняют их от назначения, подобно тому, как движущееся тело само по себе продолжало бы двигаться в одном и том же направлении по прямой линии, но если одновременно на него влияет другая сила в другом направлении, оно начинает двигаться по кривой линии (из сценария картины)

Вынесенный в эпиграф текст довольно четко характеризует не только один самых недооцененных фильмов XXIV Международного фестиваля ВГИК, но и творчество режиссера Светланы Ельчаниновой, выпускницы мастерской режиссуры анимации и компьютерной графики С.М. Соколова, в целом. С небольшой поправкой - влияние иррациональной чувственности на рассудок в ее работах "незаметным" назвать сложно. Потому, наверное, и считают их заблуждением члены многоуважаемых киносудейских коллективов. Например, один из членов "Большого" жюри недавно закончившегося ВГИКовского фестиваля охарактеризовал "СамарКант" так: "Параджанов конечно жив, но не до такой же степени". Утверждение довольно странное: от Параджанова в картине можно усмотреть не больше, чем, скажем, от Монти Питон или Братьев Куэй. И, тем не менее, дипломную работу Светланы Ельчаниновой можно обвинять в чем угодно, только не в плагиате. Обвинять можно, но нужно ли? Ведь если бы существовал приз: "За самый изобретательный фильм", то его по праву следовало бы вручить именно "СамарКанту". На XXIV фестивале ВГИК было представлено множество самых разнообразных работ - от возрожденного из небытия жанра фотофильма до современных вариаций на тему "Освобожденная женщина Востока" (израильская лента "Субботнее развлечение"). Но по количеству удачных цитат, находок и придумок на метр пленки анимационно-игровой трибьют великому немецкому философу оставил всех своих конкурентов далеко позади. Жюри фильм не впечатлил. Но не беда. Достаточно вспомнить, сколько по-настоящему талантливых произведений искусства оставалось за рамками итоговых бюллетеней Каннского фестиваля или вне зоны внимания Нобелевского комитета. Впрочем, что нам Франция и Швеция? Зачем ходить так далеко? Достаточно вспомнить и совсем недавний ВГИКовский фестиваль, где взявшая второй приз на "Святой Анне" лента Ельчаниновой "Работа не волк" была проигно рирована профессионалами и с большим скрипом удостоилась лишь диплома от студенческого жюри "За дерзость художественного решения". Прошло три года, и можно сказать, что со времен создания сюрреалистической притчи о творческой самореализации фабричной девушки с фамилией Волк дерзость автора, дерзнувшего теперь на кинематографическое освоение кантовского наследия, возросла многократно. Канта для массовой постсоветской киноаудитории открыл мастер литературной провокации Владимир Сорокин в сценарии "Копейка", экранизированном Иваном Дыховичным. Там, правда, наследие великого философа было ограничено "звездным небом над нами и нравственным законом внутри нас". Наверное, для того чтобы поярче показать отсутствие такого закона у всех обладателей первой модели "Жигулей", ставшей главным двигателем сюжета картины. Нельзя сказать, что зрители "СамарКанта" откроют для себя всю глубину учения похороненного в Кенигсберге мудреца. Зато эстетическое удовольствие им гарантировано. Хотя бы благодаря умелому авторскому жонглированию жанрами и видами кино. Кукольная анимация сменяется компьютерной графикой, по-азиатски неспешная история любви - насыщенным событиями роуд-муви. Изобретательная работа художника-постановщика дополняется изощренным монтажом звуковых спецэффектов от ученика Роланда Казаряна Евгения Ласточкина и на совесть проработанным саундтреком, в который вошли самые разнообразные мелодии от электронных экзерсисов Дэна Калашника и группы "Netslov" до современной узбекской поп-музыки, проникающей в подкорку похлеще эксплуатируемых Тарантино японских шлягеров. Выпущенный в двух экземплярах накануне ВГИКовской фестивальной премьеры постер гласит: "Стирается грань между красочной восточной сказкой и абстрактной западной философией". И не согласиться с этим трудно. Потому что - да, стирается. И нет в том никакой утери национального своеобрзия. Отсутствует и цинизм Сорокина. Зато с лихвой наличествует вкус автора. Вкус к жизни и к искусству кино. В картине Дэвида Линча "Дикие сердцем" есть такой герой Бобби Перу. Он давно бы мог погибнуть, сесть в тюрьму или уйти на покой. Но он выбирает жить так, как хочет. И потому каждая секунда его земного существования превращается в кипучий праздник, сдобренный чувством ирреальности происходящего: "Меня уже не должно быть, а я здесь, и я жив". Подобное же чувство ощущаешь при просмотрах картин Ельчаниновой. Таких фильмов, похоже, и быть не должно на фестивале, где призы получают сентиментальные "Лели" и стилизованные под Пиросмани истории про рыбаков. В самом деле, где здесь пиетет перед авторитетами, где логически взаимосвязанная цепь причин и следствий, где, в конце концов, практически необходимое для студенческого фильма эпигонство? Но "СамарКант" есть. И от него не отмахнуться. Ведь именно такие картины делают кинематограф не только профессионально просчитываемым механизмом манипуляции зрительским бессознательным, но и берущим начало за пределами чистого разума праздник ом. Или попросту магического свойства заблуждением, происходящим от незаметного (или наоборот, очень даже заметного?) влияния чувственности на рассудок. И какова бы ни была фестивальная судьба картины, ясно одно: новая звезда, одна из тех, что так радовали Канта, зажглась. И хотелось бы, чтобы светила она ярко и долго.