Мне, как убеждённому антиклерикалу, и, даже не побоюсь этого слова, атеисту, фильм «Остров» очень понравился. Читаю критические рецензии на этот опус и удивляюсь: дураки вы усе! Ну как, например, может Илья Смирнов на полном серьёзе анализировать духовность Мамонова? Или кто-то там долго разглагольствует о нарочитости и ходульности целительских опытов отца Анатолия и о его муках совести. Бред. Весь фильм от начала до конца, с первого кадра до последнего – великолепный образец атеистической пропаганды. И именно этим он хорош.
Итак, что мы имеем. Прежде всего, трёх монахов на каком-то живописном, удалённом от цивилизации острове – рай для туристов. Или модное времяпровождение для новых русских (см. «Последний герой: забытые в раю» 1 канал). Три реальных клерикальных персонажа и один виртуальный – папик-митрополит, который подарил местному настоятелю добротные сапоги. Роли этих off-line монахов исполняют два сериально замыленных актёра и известный панк-роковый исполнитель 80-х годов. Все три персонажа крайне далеки от Бога и любых сфер духовного настолько, насколько это вообще возможно. Причём и в жизни, и по роли. Настоятель, обычно играющий роли лысых придурков на побегушках у наших доморощенных мафиози актёр Сухоруков, любовно вылизывает свои сапожки и обожающе обнимает пуховое одеяльце, привезённое из традиционного паломнического шоп-тура в греческий Афон. Так и хочется спросить: а дублёнку по дешёвке не прикупил, батюшка? И когда он мечтательно и по-доброму щурясь что-то пишет у окошка своей скромной кельи, мне кажется, что он заполняет формулярчик для нового заграничного паспорта и уже представляет, как он благостно проведёт время где-нибудь в Израиле рядом с бальнеологическими курортами Мёртвого моря и Гефсиманскими садами, по пути преклонив колена у христианских святынь Иерусалима. Прелестная картина, благостная и умиротворяющая! Второй монах – Дюжев, явно только что примчавшийся со съёмок какого-нибудь «Бандитского Петербурга» и ещё не успевший (или вообще не способный в силу своей актёрской несостоятельности) перестроиться на постно-монашеский вид. Разворот плеч – физкультурный, походка - «в попе банан», сюсюканье по поводу гробового ящика для отца Анатолия воспринимается как классический стёб американо-итальянского чернявого маслиноглазого мафиози - «шестёрки» при «крёстном отце» перед тем как грохнуть клиента: «можно наждачкой пройтись по досочке-то... вот аккуратно так всё заделали...». Ща достанет из-под рясы семизарядный кольт и шлёпнет отца Анатолия под лицемерные причитания о том, какой хороший человек от нас уходит. А потом бережно уложит его в ящичек-то и сбросит в набежавшую волну. А кого уложит? Святого человека! Мученика! Целителя! Панка, пьяницу, сквернословца, кривляющегося лицемера, живущего припеваюче за счёт сдачи в аренду студии звукозаписи в Москве Петра Мамонова. Да, чтоб я так жил! Наварил бабло за чёс с модной в 80-е группы «Звуки МУ», деньги, проявив отнюдь не панковскую деловую сметку и дальновидность, пропил не все, а купил студию звукозаписи, дом в деревне и балдеет теперь по полной. Я удивляюсь со Смирнова и его панегириков Мамонову: почти профессиональный журналист, много лет работающий на политизированно-антисоветской (а сейчас антирусской) радиостанции «Свобода», зарекомендовавший себя вечным оппозиционером всего-всего, считающий себя идеалом партийной чистоты и принципиальности (правда, неизвестно что обличающий и провозглашающий вот уже почти четверть века), многим не может до сих пор простить беспринципности и бздунливости из-за которой они подписали пресловутое историческое письмо в отдел культуры ЦК ВЛКСМ с доносом на подпольные рок-концерты и рок-самиздат. А ведь там стоит и подпись Мамонова. И более того, я сама была на том самом «общем собрании музыкантов московской рок-лаборатории», где обсуждалась «антисоветская деятельность подпольных рок-менеджеров» и Мамонов горячо и страстно говорил о том, что музыканты должны иметь возможность выступать, неважно где и как, и, если для этого надо влиться в ряды любой официальной советской структуры – надо вливаться. Надо подписать донос – подпишем. Так как я делала те самые подпольные выступления, в том числе и группы «Звуки МУ», мне было неприятно видеть и слышать всё это. И, хотя ранний Мамонов и до сих пор является любимым рок-музыкантом в нашем доме и моя маленькая дочь с жаром напевает «На своём досуге я станцую буги, танец буги», я все эти годы достаточно отстранённо следила за театральными и киношными поделками Мамонова, ни на йоту не вкладывая в их подтекст наличие правдивости и искренности исполнителя. И вот этот «рок-артист» стал старым беззубым козлом и решил изображать «больную совесть России». Можно опупеть! В перерывах между сеансами исцеления а ля Кашпировский он и на своём острове занимается мелкими пакостями: то ручку дверную «брату» Дюжеву сажей измажет, то порежет сапоги настоятелю, то сломает чего-нибудь. Так по-доброму, по-монашески. «Встречи с народом» тоже проходят весело: то тётку в Париж отправляет, предварительно захапав у неё корзину провианта, то девку по поводу аборта изводит – не ему ведь рОстить безотцовщину в нищете, он-то на казённых харчах устроился. Чего ему «мирские заботы». А уж сколько он «безотцовщин» и «отходов абортариев» наваял, я думаю, за свою экранную и внеэкранную жизнь уй-юй-юй! Ведь такие козловатые не особенно берегут женщин и, как водится, не утруждают себя предохранением. Теперь же девку жить «правильно» учит. Учитель, тоже мне. Недавно одна моя знакомая рассказала, как она решила пойти в церковь на исповедь – тяжело ей было, работу потеряла и мужнино предприятие закрылось из-за кризиса. Новый год, праздники приближаются, а у неё в доме пусто. Пошла к батюшке в ближайший храм, очередь на исповедь отстояла (нынче ведь до полудня успеть надо, а то храм, как пенсионный отдел, закрывается в определённый час и всё, гуляй до следующего раза, работает только церковная лавка, где хамовитые бабульки деньги за свечки, записки всякие берут с утра до вечера, но кассового чека никогда никому не выдадут). Так вот подошла моя знакомая к попику, встала на коленки, а он сурово так сразу спрашивает то, что они все сейчас в первую очередь спрашивают, видно это у них «горячая тема»: аборт делала? Она мявкнула: да, лет 10 назад. Как начал он её на всю церковь стыдить, орать о позоре её несмываемом, и отказался отпустить ей грехи. Эх, меня там не было – я бы «вставила» попцу по первое число. Женщина заревела, ушла, больше, конечно в церковь ни ногой. А ведь в отпущении грехов ни одна христианская конфессия отказать не имеет право даже серийному убийце и злыдню чёрному. Наши же нынешние попы видно особо святые, типа отца Анатолия. Это ничего, что в юности предателями и душегубами были, что пьянствовали и прелюбодействовали без меры, зато сейчас святые и нас, грешников, жить учат. В фильме «Остров» лицемерие главного святого – отца Анатолия – вскрывается в полной мере. В лицемерном всепрощении создателями фильма того, что он обыкновенный трус и предатель Родины, науськиваемый фашистами и стрелявший по советскому солдату. Мол, зело молод был. А у меня отец, будучи несовершеннолетним, сбежал на фронт, дошёл до Кенигсберга и получил тяжелейшие ранение в 18 лет. Дед бросился с гранатой на огневую точку фашистов, чтобы в атаку смогли подняться бойцы его батальона. Дома его ждала жена с тремя детьми. И осколок снаряда прошил его тело насквозь по диагонали, чудом не задев сердце. В детстве я вкладывала в шрам на его спине ладошку - она полностью входила туда, и спрашивала, что это за канавка у дедушки. А сейчас мне хотят сказать, что предательство и подлость в той войне простительны. Человек молод был и своей жизнью искупил свой грех. Какой-такой жизнью? На восстановлении разрушенного войной? На строительстве школ и детских садов? Отдал всего себя служению Родине, преданной им? Нет, чувак тусуется на халявных харчах в живописной местности, работает в кочегарке – прямо как Виктор Цой – молодёжный герой. Рокеры и всякие-разные интеллигенты устраивались работать истопниками, так как работа эта была нетрудная, хорошо оплачиваемая и, самое главное, с ненормированным рабочим днём и возможностью собирать тусовки на своём рабочем месте. Так что отец Анатолий хорошо устроился. Недаром ведь он не захотел перебраться в дом, когда наставник его пригласил – оно ему это надо! Лишь в этом Мамонов, пожалуй, искренен. А во всём остальном – опять сплошной блеф.
В том, как он изображает беснующегося, например. Именно беснующегося, а не бесноватого. Ибо это два совершенно разных состояния. Бесноватый – это юродивый, больной человек, которому, возможно, и открыты какие-то состояния души, недоступные здоровым людям. Но даже он сам этого не осознаёт и тем более не выстраивает своё поведение в соответствии с рефлексией своего состояния. А беснующийся – это хороший актёр, изображающий бесноватого, но полностью контролирующий своё состояние и в любой момент прекращающий представление. Между ними также нет ничего общего, как между шутами и скоморохами. Первые развлекают господ и получают за это объедки с барского стола. А вторые веселят разную публику подчас социально-злыми остротами, песенками и получают за это чаще всего пинки и анафему от правящих классов. Так вот отец Анатолий – типичный беснующийся шут. Особенно ярко это проявляется в сцене ночёвки у него настоятеля, когда он мечется по кочегарке - охотится за бесами, прыгает, корчит безумные рожи, выкидывает в воду то самое одеяло с Афона, а потом спокойненько так присаживается рядом с настоятелем на живописной верандочке с видом на озеро и спрашивает: что, страшен я? Да нет, никогда Мамонов не был страшен. Всегда он был забавен, артистичен, кривлялся, как никто, под драйвовые песенки «Звуков МУ». Любил раскрашивать лицо в белый цвет, губы выводить неровной красной линией и прыгать по сцене, казалось бы в полном экстазе, но всегда аккуратно обходя мониторы и аппаратурные шнуры, бережно не выпуская из рук микрофон. За это разделение имиджа хулиганствующего немолодого панка и вполне адекватного исполнителя его и любили организаторы концертов, ибо всякие беспредельщики, типа Ника Рок-н-ролла, могли запросто порушить аппарат, не думая о том, что потом организаторам мероприятия надо будет платить за него, за разрушения на сцене и вне её. Как, помнится, мне пришлось когда-то платить за разбитый Свиньёй (Андрей Панов) унитаз в каком-то доме культуры. Так вот за видимым буйством Мамонова никогда не было никаких необдуманных поступков, стихийных выплесков эмоций, разбитых в творческом экстазе унитазов. Нет их и сейчас, когда он беснуется в образе монаха. Очередные вариации одного и того же некогда разработанного Петей образа. Да-да, именно так «Петя-отец родной» называли некогда в тусовке Мамонова. И не только потому, что он был старше всех нас. А потому, что за его страшненькими гримасами и криками на сцене и паясничаньем вне её мы интуитивно чувствовали спокойствие и основательность делового человека, «папика». Каковым Пётр Мамонов и проявил себя по жизни.
Говорят, Мамонов сейчас будет сниматься в роли Ивана Грозного. И опять мы увидим на сцене юродствующего (отнюдь не юродивого!) вокалиста рок-группы 80-х годов. Опять будет брызгать та же слюна изо рта, кривиться лицо в злобной, но в то же время вызывающей сочувствие гримасе. Гонорар, я думаю, будет приличный, работа не пыльная. Надеюсь, что фильм получится антимонархический настолько же, насколько антиклерикальным получился фильм «Остров». Я лично использовала бы фрагменты этого фильма на семинарах по научному атеизму – великолепное наглядное пособие. А уж я-то в этом разбираюсь – некогда в МГУ, учась на филфаке я 9 раз сдавала зачёт по научному атеизму. Не потому, что была тупа до безобразия или была верующей. Я даже не была крещёной и вполне осознанно не хотела этого. Просто я попала к зав. кафедрой научного атеизма профессору Яблокову. И наша беседа с самого начала свелась к его желанию услышать от меня одну фразу: бога нет. Сейчас это смешно звучит, но тогда я упёрлась рогом и твердила, что это неоднозначный вопрос и ответ на него не может быть таким примитивно-комиксовым. Он тоже упёрся. Я ходила к нему 9 раз. Мы уже просто встречались в коридоре, и он меня спрашивал: ну, как. Я отвечала всегда одинаково. Наконец, я ему надоела, тем более что вся сессия у меня была сдана с очень хорошими оценками. И во время очередной встречи для пересдачи в коридорах главного здания МГУ он злобно выхватил у меня зачётку и поставил зачёт. Сейчас Яблоков Игорь Николаевич – заведующий кафедрой философии религии и религиоведения в МГУ. Думаю, что он опять не поставил бы мне зачёта. На сей раз за отказ сказать, что бог есть.
