Кошмар на улице Детство

“Войны выигрывают не генералы, войны выигрывают школьные учителя и приходские священники». Я бы перефразировала эти слова Бисмарка. В наше время школьные учителя и воспитатели детских садов проигрывают глобальные войны, информационные и гибридные, всякие. Именно они, а не государства и правительства. И именно проигрывают.

Речь здесь пойдёт не о «советском прошлом», а об «сейчас», то есть о том, что здесь происходит в последние годы.

В нулевых, будучи преподом педагогического университета, со студентами делала много интересного, но и приставала к начальству с тем, что нужно нашим студентам (будущим педагогам) организовывать интернет-мосты со студентами педагогических вузов Украины. На меня не обращали внимания. И вот украинские юные девочки с улыбками на нежных губах разливают «коктейли молотова» в бутылки и подают их мужественно-инфантильным мальчикам, которые с такими же улыбками кидают эти смертоносные предметы в других людей. И наблюдают, как те сгорают заживо. Потом была Одесса, сейчас эти подросшие и уже не очень юные с теми же улыбками старательно выводят корявые буквы на миномётных снарядах «Детям Донбаса», и количество детских могил постоянно растёт. А украинские девочки и мальчики продолжают улыбаться. Хотя недавно в видеорепортаже из Киева я заметила, что на асфальте перед зданием телеканала они  без ошибок старательно так выводили фразу на украинском языке, в которой слово «русский» написали грамотно по-русски – с двумя «с». Ибо «на мове» это слово пишется иначе. То есть еще остались остатки грамотного преподавания в этой несчастной стране. Но скоро это исчезнет. Меня мало волнует сейчас то, что происходит в лимитрофных огрызках великой державы. И с каждым днём волнует всё меньше и меньше. Пусть живут как хотят. Мы сняли их со своей шеи – и ладненько. Когда одна знакомая грузинка в московском киоске у метро сказала, что ей стыдно за грузин и хорошо бы Путин забрал Грузию, я ответила, что нам эта толпа агрессивной голыдьбы не нужна. Она удивилась: как это? Я сказала, что время всё расставило на свои места: Прибалтика, Украина, Средняя Азия, Грузия многие десятилетия процветали, вытягивая все соки из России. И забыли, кем они всегда были и будут отныне: нищие, дикие, тупые, никому не нужные мелкие племена. И, надеюсь, что ни Путин, ни его преемники никогда больше не повесят нам на шею этих убогих.

Посему отныне меня волнует только моя страна. И, естественно, наше образование и культура в первую очередь. Это именно то, чему наш президент, к моему величайшему сожалению, не уделяет должного внимания. Может потому, что в школе он сам был троечником, хотя это не помешало ему стать президентом огромной державы. И из-за этого он на уровне подсознания достаточно прохладно относится к образованию, как системе, как к краеугольному камню всей государственности. Ракеты и подлодки – это, конечно, замечательно. Но что он будет делать, когда юные всё больше будут ориентироваться на западные либеральные ценности, не слушая его замечательных интервью на эту тему, будут стремиться уезжать за границу, оскорблять свою Родину, забывать её героическое прошлое, ненавидеть и её прошлое, и настоящее. Для чего тогда нужен будет тот самый «суверенитет» и все эти ракеты превентивного действия?

А дело идёт именно к этому «вымыванию» гражданского потенциала российской молодёжи отечественной системой образования.

c1
c2
c3

Начнём с самого детства. Целый год я ездила на работу в университет, ожидая автобус на остановке, около которой стоял киоск с газетами и всякой мелочёвкой. Коротая время, рассматривала детские игрушки, выставленные там. А потом начала их фотографировать. Эти ужасы снились мне потом ночами. Причём ассортимент постоянно обновлялся. Посмотрите на галерею этих чудовищ для самых маленьких. Кто пропустил их на наш рынок? Кто дал разрешение на продажу этих «детских товаров»? Бесконечно говорят о «нормах санпина», о проверках детских садов и магазинов товаров для детей. А откуда взялось ЭТО? Отвечаю. Хотела бы самому Путину это сказать, но куда уж мне, простой дворняжке с одними пятёрками в аттестате, филфаком МГУ и кандидатской степенью, до «светлейшего» достучаться. Когда я работала в московском городском педагогическом университете, то там существовала структура (НИИСО – научно-исследовательский институт столичного образования), которая занималась разработками ФГОСов – федеральных государственных образовательных стандартов. И не только ими. Там были и лаборатории по изучению дошкольного образования, и лаборатория игровых технологий и инклюзивные, и всякие-разные. Делалось много пустого и зряшного, но кое-что и дельное. Хотя все мои попытки провести в тексты ФГОСов патриотическую составляющую и слова о воспитательной роли учителя привели только к тому, что меня стали выжимать оттуда: для начала отобрали лабораторию. Но я ещё была и завкафом. Сменился ректор университета. Пришёл человечек из минобра – чиновник. И структура НИИСО стала переформатироваться: костяк сотрудников постепенно составили выходцы из Западной Украины, они постоянно стали приглашать на тренинги и семинары западных «специалистов» типа Оскара Бренифье и ему подобных. Снимала от университета несколько семинаров этого француза для воспитателей московских детских садов. Сказать, что это было кошмарно – это ничего не сказать. Примерно 2010 год. Навороченные детский сад около МГУ. И эта французская мразь учит наших воспитателей тому, что надо говорить с малышами о смерти, проводить ситуационные игры о тюрьме и тяжелой жизни заключённых, внушать малышам, что семья – не интересно и им не нужно. Именно там я впервые услышала о необходимости исключить слова «мама» и «папа» из общения воспитателей с детьми. Наши тётки были в оцепенении, но боялись что-нибудь вякнуть – им нужны были сертификаты о прохождении этих семинаров.

kzel
kzel
kzel
kzel
kzel

Всё-таки кто-то выступил против этого потока дерьма. И я поддержала смелую тётушку. Что тут началось? «Цивилизованный еуропеец» побежал за моим оператором с воплем, что сейчас разобъёт камеру, орал, чтобы мы убирались. Это при том, что я была штатным сотрудником вуза и снимала сюжет для отчёта на сайт университета. Вскоре меня с оператором – сотрудником моей же кафедры, уволили, то бишь просто не продлили контракт. Рада, что ушла оттуда – на моей совести нет того, что продолжает происходить там, всячески способствую разрушению нашего отечественного образования. И Бренифье продолжает вести свои «тренинги» в МГПУ, и лаборатории продолжают пропихивать в наше образование бред об «игровой форме подачи знаний», о «соответствии новым трендам в образовании» и прочую деструктивную мерзость. И «игрушки, соответствующие новым игровым тенденциям европейских детских учреждений», поступают в наши магазины. И московские «западенцы» по-прежнему зарабатывают деньги на этом, размещая в личных аккаунтах фэйсбука свои фото в вышиванках, радуясь тому, как здорово они устроились в этой глупой «рашке». Да, я почти вовремя свалила оттуда – можно было и раньше. Но именно в стенах НИИСО и МГПУ я начала делать мультимедийные образовательные пособия для детских садов и начальных классов школ. Это были диски о Гагарине, Улановой, героях войны, о наших победах и достижениях. За эти пособия я получала награды, гранты, общалась с прекрасными людьми – воспитателями детских садов и учителями школ. Нарабатывала огромный опыт, который позволил мне обосновать определённые позиции, связанные с по-настоящему новым подходом к образованию (сб. «Социология ИКТ»). Именно в эти годы я поняла, что необходимо начинать воспитательную и осмысленную образовательную работу с детского сада. Школа – может быть поздно. Наверху этого не понимают совсем. Или наоборот, слишком хорошо понимают. Недаром же когда-то давно в 90-х прошла встреча Жака Аттали с нашим руководством о финансировании образования Европейским банком реконструкции и развития. Говорят, что банк был создан именно под финансирование нашего образования. В благотворительность европейских банковских структур не верится от слова совсем, значит планировали разваливать. Это я тоже увидела не со стороны. Началось укрупнение образовательных центров и кадровые перестановки. Детские сады, которые десятилетиями формировали свои традиции и воспитывали себе кадры, оказались мелкими побочными прыщами в новых супер-пупер образовательных центрах, директорами которых назначали «продвинутых» мэнеджеров новой генерации. Была на приёме у одного такого в ЦО в Люблино на юго-востоке Москвы. На шее толстая золотая цепь в стиле диких 90-х, мы с дрожжащей директрисой детского сада (совершенно замечательного! о котором для своих детей мечтали не только жители окрестных домов) пытались сказать «пахану», что в детском садике есть интерактивная доска, воспитатели в сотрудничестве со мной разработали десяток великолепных образовательных интерактивных пособий для малышей разных возрастных групп. «Пахан» равнодушно слушал, поигрывая на компе, потом сказал, что «его образовательному учреждению» ничего не нужно, а нужно будет – учителя и воспитатели сами всё сделают, а не сделают – уволим как профнепригодных. И всё. Разговор окончен.

Пособия

Проект закрыт. Прошло 10 лет. Я общаюсь с моими дивными воспитателями и учителями – больше ни одного пособия не было создано. Точно так же всё было со школой: для началки мы делали яркие и увлекательные уроки по математике с лесовичком, с роботами и космонавтами. Учителя отмечали беспрецедентный рост активности детей на уроке, повышение уровня внимания, активизацию выполнения домашних заданий. Всё – мимо.

Пособия

Всё – не нужно.

Потом были колледжи, ПТУ (нынче они называются по-иному, но суть та же – профессионально-техническое училище). Мы делали пособие по профориентации для глухих и слабослышащих, преподавали в колледжах. Везде одно и то же: административный пофигизм и, как результат, всё время понижающиеся требования к учащимся, пропаганда «новых трендов в образовании» при полном нежелании следовать традициям советской школы, некогда самой лучшей в мире. И это всё автоматически докатывается до высшего образования. Преподаю в коммерческих и государственных вузах. Уже не в педагогических – есть какая-то безысходность в том, что я ощущала себя одинокой упёртой нищебродкой, стоящей против гигантской уродливой надвигающейся на меня машиной, которая просто не замечала меня (и, уверена, не только меня, просто мы с другими упёртыми друг друга не видели в этом поле перед гигантской шумной махиной). Сейчас я перешла на соседнее поле - информационное. Пытаюсь воспитывать и образовывать будущих воинов информационной войны. Это поле более локальное и пока у меня есть надежды. Тем более, что опыт журналистских боёв у меня велик – стояла у истоков рок-самиздата в СССР, много писала и пишу, делала телевизионные программы на Останкино (и эти программы было единственным продуктом, который не стыдно было посылать на международные ТВ-фестивали за рубеж в лихие 90-е). Но уже сейчас на этом поле видны те проблемы, которые можно и нужно решить, если мы не хотим потерять то, что имеем (как страна). И опять это связано с образованием. На журфаке МГУ (!) есть преподы, которые начинают гнобить студентов, если те нелестно отзываются об «Эхе Москвы» или либероидных медийных персонах. После публичного осуждения мною гомосексуализма студенты одного вуза написали на меня жалобу начальству. И «на ковёр» вызывали меня, а не их. В этом учебном году я столкнулась с целой группой студентов – журов, стоящих на позиции «гитлер – гений». Билась до остервенения, подняла весь преподавательский коллектив кафедры, подняла всех остальных своих студентов – весь вуз, слава богу, встал против этих ушлёпков. Не знаю, получилось ли вырвать из их бошк это дерьмо, но работа была проведена большая. Хотя бесит сам факт возникновения такого рода проблем у будущих журналистов: мы кого готовим? Российских журналистов или пропагандонов «радио свободы» и «голосов»? Хочется пойти к Третьякову, например, в МГУ и попроситься на работу к нему. Просто чтобы увидеть адекватного начальника, стоящего на наших позициях, и поработать с ним. Так, для разнообразия. И чтобы дух перевести от этих бесконечных битв с дураками. А ещё лучше бы было поработать у Путина и понять для себя: он не осознаёт важности образования и культуры из-за каких-то личностных проблем или сознательно не хочет заниматься этим, чтобы страна перестала существовать в каком-то недалёком будущем? А его дети и внуки будут далеко на тёплых островах, а он уже умрёт – и ему всё по фигу? Это так интересно. Как я всегда говорю: майку с Путиным я бы никогда не надела, но уважаю президента, который вернул нам Крым. Так хочется верить ему.

Н.К.