Четверть века на плечах,
И я, представьте, не зачах

25 лет «СКРИНу»… Мне 22 года, чтобы вы понимали. Я – единственный ребенок в семье, но не единственное детище. Истории о легендарном «СКРИНе» я слушала от мамы и папы с самого детства: вот появился первый в России Интернет-клуб в Питере – «Тетрис», а в Москве «СКРИН», и не просто клуб, а арт-интернет-кафе, расположенное в небольшом помещении в кинотеатре «Экран» на метро Марьино. В какой-то момент реальное помещение арт-интернет-кафе перестало существовать, а виртуальный «СКРИН» жив тут, и это доставляет мне огромную радость. Иметь возможность в любой момент времени, поддавшись ностальгии и прочей тарковщине, заглянуть сюда, полистать галерею и архивы, посмотреть «Зомби», это роскошь современной модернизации. Менялись года, века, политическая обстановка, иногда даже президенты, снесли историческое здание кинотеатра «Экран», построив нечто претенциозно-невразумительное, а мы были и есть тут, обитаем в Марьино и держим «СКРИН» живым и вечно молодым.

Моя жизнь началась не в 1999 году, как написано в документе, который принято носить в широких штанинах, она началась задолго до этого – с воспоминаний и ценностей, которые накапливали мои родители, с вещей, которые когда-то невзначай поймали, а потом они стали семейными реликвиями, с, в конце концов, идеи. Надеюсь, вы не из тех, кто думают, что человек – это лишь мешок из мяса и костей? Ну полно вам. Человек, прежде всего, - идея.

Комета годами рождала самые невероятные, опережающие свое время смелые идеи и раз за разом воплощала их. Наверняка вы слышали о Подольском фестивале – советский вудсток, 1987 год. Первый открытый массовый фестиваль групп, играющих русский рок. «Облачный край», «Алиби», «Наутилус Помпилиус», «Калинов мост» и множество других групп, часть из которых до сих пор заливает новое вино в старые меха, часть – вспыхнула искрой на фестивале, чтобы после кануть в вечность.

Ну, не буду о старом: наверняка, если вы это читаете, вы прекрасно знаете, что это был за проект, насколько непрост был путь к его реализации, какую роль в нем сыграла Комета. Расскажу лучше о новеньком: в этом году в декабре в музыкальном магазине «Дом культуры» старинного друга нашей семьи Паши Кострикина в сотрудничестве с музыкальным издательством «Геометрия» прошел фестиваль «Геометрия: 20 лет правильной музыки».

На своей публичной странице они в качестве, кхм, девиза, выставили следующие строчки: «Специализация издательства - «наша» музыка, т.е. музыка, основанная на культурной традиции советской подпольной и полуподпольной рок-музыки, с её пониманием рока (рок-н-ролла) с одной стороны как принципиально некоммерческой (т.е. «антипопсовой») музыки, часто несущей значимую социальную и/или даже политическую нагрузку, а с другой стороны как образа жизни, т.е. коллективного музыкального сознания». Ба! Неужели еще кто-то видит в русском роке не только повод для заигрываний с фантазией зрителя на тему тайной любви Майка и Цоя, как господин Серебренников, не только шанс вырвать строчку песни из контекста и политикански обвинить русский рок и молодежь, его слушавшую, в развале страны?

Чтобы в этом разобраться, я пришла на показ двухчастного фильма Александра Егорова «Подольск’87: хроники рок-революции», который проходил в заключительный день фестиваля. Шла, честно сказать, ожидая подвоха. Ну любят у нас сейчас насиловать подругу нашу историю, чтобы выставить нужные события в нужном ракурсе. Поначалу с опаской наблюдала, как анонсировали продажу альманаха о Подольске из 8 сидюшек и аннотаций в большой коробке с каноничной бабочкой. Той коробки, которую я таскала по дому, когда была поменьше и любила исследовать наш огромный стеллаж с книгами. Наконец, начался фильм. Моя фантазия угодливо добавляет к этому моменту звук пленочного кинопроектора, черно-белые помехи на экране, но на самом деле кто-то лишь нажал пальчиком на кнопку «Старт».

Итак, фильм начинается со сцены приезда Сергея Гурьева в Подольск несколько лет назад в Зелёный театр городского парка имени Талалихина. Полуразвалившиеся скамейки, никакой сцены, даже и не представишь, что около 30 лет назад здесь тусовалось около 40 тысяч человек. Камера плавно делает пролет и мы видим гармонично смонтированный переход в 1987: на лавках молодежь с ирокезами, занавес с бабочкой на фоне сцены, на которой стоит Пит Колупаев. Далее кусочки интервью с организаторами фестиваля о том, как шла подготовка к нему, перемежаются с архивными кадрами самих выступлений. Колупаев, Гурьев, Рудинштейн и, конечно, она.

Всегда собрана, горда, иронична. Рассказывала о том, как все начиналось, как знакомилась с группами и отбирала их для фестиваля. И если первая часть фильма хронологически рассказывала о событиях и последовательности выступления групп, то вторая сделала акцент на месседже, подтексте, ярких событиях и влиянии, которое оказало это мероприятие на людей, культуру и страну в целом. Конечно, совсем без политики не обошлось. Рок-н-ролл никогда не существует сам по себе, ему обязательно надо протестовать, отстраиваться от чего-то популярного, общепринятого, вышестоящего – это понятно. Обсуждения его вклада в поднятие духа перестройки спорны, но имеют место быть. Но считать, что это подростки с кассетными плеерами развалили мировую империю – в высшей степени самонадеянно и делает слишком большую честь этим юнцам. Так что лично я никогда не политизировала русский рок. Для меня он – музыка, драйвовая и интеллектуальная, культурный и социальный феномен. И фильм это достойно отразил: от технических моментов, до подбора информации, аннотаций, сюжета – все было выстроено гармонично, смотрелось с диким энтузиазмом и неугасаемым интересом. Я действительно рада, что была там, увидела, как это мероприятие собрало людей, неравнодушных, помнящих о самой трушной крутости той эпохи.

Но она прошла. Нынче, чтобы быть крутым, надо быть в тренде. И даже быть вне тренда – уже тренд. Показать количество своих нулей после единицы на счетах, вякнуть про власть на их же деньги, ратовать за черный пиар – это не то, в чем Комета смогла найти себя в современности. С каждым годом студентам, а именно с ними мама сейчас работает, все труднее объяснить, что хорошо, а что плохо. Что любить свою страну – это не ‘ватничество’ и ура-патриотизм, а то чувство, когда ты внезапно останавливаешься и понимаешь, что ты наследник такого богатейшего культурно-исторического, нравственного и ценностного пласта, что это вдохновляет тебя и придает смысла твоему существованию. И потому мы, мама, папа и я, всё больше замыкаемся в своём узком семейном кругу, делаем сами, друг с другом, в нашем микрокосме.

Например, прошлым летом я побывала в горах Алтая, прошла от Чибита через Оройский перевал до Шавлинских озёр, совершила восхождение на гору Пирамида высотой 3175 метров и потрогала тот самый снег на вершине. Совсем как мама в 1981 году - на пик Комсомола в 4300 метра. Я привезла ей высокогорный эдельвейс, совсем как она тогда - своей маме. Так случился еще один виток семейного наследия.

Этим летом я решила потащить в поход всю свою семью. И мы гордо прошли Заполярье, а точнее плато Путорана вдоль озёр Лама и Омутканен, по рекам Омон-Юрях, Дынкенгда и Хойси. Нас нещадно поливал дождь, мы плутали в тумане как самые настоящие ёжики, мы мёрзли, но шли, как в песне Высоцкого, которая всегда была у нас семейным гимном. Подставляли друг другу плечо, подавали руку, грели у костра. И мы дошли до края земли… Мы видели залитую солнечным светом бескрайнюю каменную равнину с гигантскими водопадами и лежащим в августе снегом. Мы прошли 110 километров по лесам, устьям рек, болотам и курумнику. Не скажу, что это было сделано играючи, это было очень тяжело, но тем ценнее то, что мы увидели и куда ступила наша нога. Мы сделали это и официально получили удостоверение «Туристов России» Федерации спортивного туризма России с присужденной категорией сложности похода. И мы гордимся этим и тем, что сделали это вместе.

Спустившись с плато, мы направились в Норильск, город с домами на железных сваях из-за вечной мерзлоты, узнали о коренных народах севера, их традициях, верованиях и костюмах. Далее наш путь лежал до Талнаха, где мы посмотрели на картины местных художников и отметили один из главных праздников региона – День шахтёра. Наше исследование Заполярья завершилось в Дудинке – маленьком портовом городке на Енисее.

Тем же летом у нас было ностальгическое путешествие по местам молодости родителей: Пицунда в Абхазии, мыс Идокопас. Мы жили, как водится, в палатках, шагали порой 30 километров за день под палящим солнцем, трижды пытались найти ту самую сосну, которая отмечала стояночное место 30 лет назад – и нашли!, в темноте встали от безысходности и начинающейся грозы на случайном месте на Идокопасе, которое тоже оказалось тем самым.

Да, нас постоянно пытаются нагнуть, но мы поднимаемся и ищем, ищем, ищем островки чего-то настоящего и созидательного. Ищем людей, которые, как нам кажется, еще что-то из себя представляют. Например, я сходила на концерт сербской рок-группы «The No Smoking Orchestra» и лично пообщалась с Эмиром Кустурицей, величайшим, на мой взгляд, из ныне живущих режиссёров. Он рассказал мне о своем тёплом отношении к России, нашей культуре, языку, советскому кинематографу. О Дрвенграде – деревянном городке, построенном Эмиром с нуля, где есть жилые дома, отели, художественная галерея и библиотека, а все улицы называются именами выдающихся деятелей искусства, которыми вдохновляется режиссёр.

Еще мы ходили на «Квартирник у Маргулиса», где слушали полюбившуюся нам в последнее время «Отаву Ё», вспоминали, что когда-то они снимали клип с группой моего фольклорного ансамбля «Веретёнце», куда я хожу лет с 3 и который, кстати, в этом году отпразднует свой 40-й юбилей большим концертом.

Лишь крохи остаются от той эпохи: уголек из котельной, где работал Цой, календарик с эмблемой-воронёнком «Сырка», звонки Диковского, который когда-то был в той тусовке, а ныне, запомнив лишь заветные 7 цифр нашего неизменного городского номера, звонит маме с целью хоть минутку поговорить о группе «Промышленная архитектура», русской деревне и Достоевском.

25 лет «СКРИНу»… Мне 22 года, чтобы вы понимали. Я – единственный ребенок в семье, но не единственное детище. Это не только интернет-кафе, помещение, сайт. Это символ всего того, что мы ценим, любим и пытаемся сохранить: созидательное творчество, оригинальное искусство, аутентичность, искренность, драйв. Жажду жизни, причем жизни интересной, насыщенной и честной. Ведь жизнь – это надежда, пока мы живы – мы что-то можем, после – ответственность за всё ляжет на наших потомков. Так давайте же жить, друзья!