*  *  *

                                                      Э. К.

Вы – невидаль, Вы – злое диво.
Недаром избегают Вас;
Так беспощадно, так правдиво
Бьет свет из Ваших темных глаз, -
Неустрашимо, через бездны
Наперерез обман разя…
Лукавить с Вами бесполезно,
Глаза Вам отвести нельзя, -
Ваш разум никому в угоду
Не даст налганное сберечь:
На чистую выводит воду
Презрительным движеньем плеч.

  АПРЕЛЬ 1942 ГОДА

Свирепая была зима,
Полгода лютовал мороз.
Наш городок сходил с ума,
По грудь сугробами зарос.
Казалось, будет он сметен –
Здесь ветры с четырех сторон,
Сквозь город им привольно дуть,
Сшибаясь грудь о грудь.
Они продрогший городок
Давно бы сдули с ног,
Но разбивалась в прах пурга
О тяжкие снега.

И вот апрель в календаре,
Земля в прозрачном серебре,
Хрустящем на заре.
И солнце светит горячей,
И за ручьем бежит ручей.
Скворцы звенят наперебой,
И млеет воздух голубой.
И если б только не война,
Теперь была б весна.

*  *  *

В домах московских каждое окно
По вечерам сияет мирным светом.
Казалось бы – что говорить об этом?
Но видится и слышится одно:
Турецкий ветер с моря-океана
О стекла бьет и на сердце темно
От затемненных окон Еревана.

           БОЛЕЗНЬ

О, как хорошо, как тихо,
Как славно, что я одна.
И шум и неразбериха
Ушли, и пришла тишина.
Но в сердце виденья теснятся,
И надобно в них разобраться
Теперь, до последнего сна.
Я знаю – напрасно стараться
Сказать обо всем даже вкратце,
Но душу мне некуда деть.
Нет сил. Я больна. Я в жару.
Как знать, может, нынче умру…
Одно мне успеть, одно бы –
Без этого как умереть? –
Об Анне… Но жар, но ознобы,
И поздно. Прости меня. Встреть.

*  *  *

Весна так чувственна. Прикосновенье ветра
Томит листву, и грешная дрожит.
Не выдержит? И этой самой ночью…
Пахучая испарина ползет
И обволакивает. Мягко
Колышутся и ветви клена,
И чьи-то волосы, и чей-то взгляд.
Все – обреченное. И я обречена
Под кожу втягивать прохладную звезду,
И душный пот земли, и желтый мир заката…
И кислое осело на зубах.

*  *  * 

Какое уж тут вдохновение, - просто
Подходит тоска и за горло берет.
И сердце сгорает от быстрого роста,
И грозных минут наступает черед,
Решающих разом – петля или пуля,
Река или бритва, но наперекор
Неясное нечто, тебя карауля,
Приблизится произнести приговор.
Читает – то гневно, то нежно, то глухо,
То явственно, то пропуская слова,
И лишь при сплошном напряжении слуха
Ты их различаешь едва-едва,
Пером неумелым дословно, построчно,
Едва поспевая, ты запись ведешь,
Боясь пропустить иль запомнить неточно…
(Петля или пуля, река или нож?..)
И дальше ты пишешь, - не слыша, не видя,
В блаженном бреду не страшась чепухи,
Не помня о боли, не веря обиде,
И вдруг понимаешь, что это стихи.

          
 *  *  *

Я ее ненавижу
                                                          М. Булгаков

Я ненавижу смерть.
Я ненавижу смерть.
Любимейшего я уж не услышу…
Мне было б за него и день и ночь молиться:
О жизнь бесценная, умилосердь
Неведомое, чтобы вечно длиться!

Я ненавижу смерть. 

*  *  *

Боже, какое мгновенное лето,
Лето не долее двух недель,
Да и тревожное знаменье это –
Грозы иные, чем были досель.
Не было молнии, брошенной вниз,
Но полосою горизонтальной
Свет протекал над землею недальней,
Медленный гром на мгновенье навис
Бледному свету вослед и обвалом
Рушился с грохотом небывалым,
Падал сквозь землю, гудел под ней.
Лето промчалось за десять дней.