Александр Тарасов

СМОТРИТЕ ТРЮФФО!

Музей Кино преподнес москвичам очередной подарок – ретроспективу фильмов знаменитого французского режиссера Франсуа Трюффо. Начиная с февраля 1992 года – с ретроспективы Жана-Люка Годара – Музей Кино проводит одну за другой ретроспективы видных западных кинорежиссеров. Сегодня, когда нас захлестнул вал дешевого голливудского кинодерьма, перед подвижнической настойчивостью сотрудников Музея Кино можно только прекло­няться.

Тем более, что мероприятия эти не ограничиваются одной только Москвой. Ретроспектива Годара, помимо Москвы, должна была пройти в Санкт-Петербурге и Киеве, и автор этих строк полтора года назад с печалью и недоумением спрашивал – печатно: «А что, культурные люди у нас живут только в Москве, С.-Петербурге и Киеве? В других городах бывшего СССР их нет? А если есть, то что им – так и довольствоваться голливудовской жвачкой?» («Солидарность», 1992, № 8). Но вот, после Москвы, Санкт-Петер­бурга и Киева, фильмы Годара побывали во всех столицах бывших союзных республик (кроме Прибалтики) – и с тех пор все ката­ются и катаются по городам России! И конца этому пока не видно. И залы собираются полные. Понятное дело: стосковались люди по хорошему кино, да еще если это кино снято режиссером с ми­ровым именем. Сколько же можно, в самом деле, терпеть всю эту порнографическо-каратистскую тягомотину, да еще и снятую на полулюбительском уровне сомнительной фирмой «Саша Рабинович Продакшн». Ретроспективу Трюффо ждет та же судьба, что и ретроспективу Годара: уже известно, что ее собираются возить по всей России. Так что, если фильмы Трюффо приедут в ваш город – обязательно посмотрите. Не пожалеете.

Франсуа Трюффо (1932–1984), как и Жан-Люк Годар – один из самых известных представителей «новой волны». Но Трюффо своеоб­разен во всем. Начиная с биографии. Родившийся в семье па­рижских мелких буржуа, маленький Франсуа оказался ненужным и нелюбимым ребенком: для родителей он был обузой. Тут грянули война и оккупация, и родители Франсуа повели себя, мягко говоря, оригинально: все время, какое могли, они стали отдавать туризму и альпинизму. Судя по всему, Трюффо-старшие просто бо­ялись оставаться в Париже: вдруг их принудят тесно сотрудни­чать с оккупантами – а это значит подставить себя под пули бойцов Сопротивления, или наоборот: вдруг их втянут в Сопротивление – то есть подставят под пули оккупантов. Маленького Франсуа оставляли на родственников и соседей. Кончилось, разу­меется, тем, что он стал правонарушителем, угодил в детский лагерь на «перевоспитание», бежал оттуда из-за невыносимых условий домой, но и дома оказалось не лучше. Франсуа бежал и из дома, был найден отцом и – сдан в полицию. Попал в «исправительный дом», вышел, в возрасте 15 лет открыл собственный «киноклуб», разорился, снова попал в тюрьму, был вытащен оттуда друзьями-киноманами, завербовался в армию, с удивлением уз­нал, что, оказывается, Франция воюет во Вьетнаме (а откуда ему об этом знать? – весь его мир: дома – аполитичные родители, на улице – полууголовная шпана да такие же, как он, помешанные на кино чудаки), дезертировал, вновь попал в тюрьму, обманом – опять же с помощью друзей-киноманов – освободился и с тех пор стал кинокритиком, затем – киносценаристом, а затем – и кино­режиссером. Многие кинорежиссеры имеют странную и причудливую биографию, но состоящую преимущественно из тюрем – кажется, только Трюффо да Хосе Джиованни.

Опыт своего печального детства Трюффо воплотит в фильме «400 ударов» (1959) – в шедевре, сразу же прославившем его имя.

Вообще же фильмы Трюффо надо смотреть именно сейчас – если вы хотите ДУМАТЬ, то почерпнете из них очень много. Дело в том, что мир фильмов Трюффо сознательно предельно удален от полити­ки (только в двух лентах политика врывается в фильм: в «451 градус по Фаренгейту» и в «Последнем метро»). Его герои – это представители того самого «среднего класса», который сегодня прославляют у нас устно и письменно, на который молятся, кото­рый объявляют примером, будущим «спасителем» и экономики, и государства.

И вот жизнь этих представителей «среднего класса» – мелких и средних буржуа, «лиц свободных профессий», рантье, домовла­дельцев и т.п. – исследует и показывает нам Трюффо. Причем его герои – «самые обычные люди»: не фанатики, не злодеи, не воп­лощенная добродетель, не гении. Самые обычные люди, «средние люди». Вот и посмотрите на «среднего западного человека» – не глазами нашей прессы и нашего TV, а глазами такого же западно­го человека, как они сами – и человека, всемирно признанного ТАЛАНТОМ. Сомневаюсь, что то, что вы увидите, вас вдохновит.

Вся «новая волна» принципиально показывала «жизнь такой, как она есть» – без суперменов, инопланетян, «секс-машин», «ниндзя-черепашек» и т.п. ахинеи, которая продуцируется ежегодно Голливудом и К^о в огромных количествах, но которой вокруг себя мы что-то не замечаем. Вот и герои фильмов Трюффо – не только обычные люди (мещане), но и живущие в обычных условиях, в при­вычной среде обитания (не в роскошных дворцах, но и не в нище­те). Как у всякого обывателя, их мир – это, в первую очередь, МИР ВЕЩЕЙ, мир, где проблема дефицита решена. Вот это-то нам сейчас и интересно и для нас поучительно.

Итак, обеспечен ДОСТАТОК. Как распоряжаются собой люди в усло­виях достатка? Как они живут тогда, когда нет нужды стоять в очередях, ютиться в общежитиях, бояться потерять работу? На­верное, у них богатая, интересная, полноценная жизнь?

Что-то непохоже. Дали среднему человеку достаток, стабильность – а он так и остался СРЕДНИМ. Жизнь у него скучная, интересы мелкие, развлечения убогие. Трюффо рассматривает жизнь своих «средних людей» с конца прошлого века до наших дней. Меняются интерьеры, на смену коляскам приходят автомобили, на смену письмам – телефон, но мир скучного достатка остается миром скучного достатка. В нем не выживают, гибнут тонкокожие, тонко чувствующие люди и страдают все остальные – если они не совсем идиоты.

В фильмах Трюффо хорошо видно, как «средний человек» неосоз­нанно, инстинктивно стремится вырваться из мирка убогой повседневности, размеренной скучной сытой жизни. Но представ­ления о БУНТЕ у «среднего человека» так же убоги, как его внешний мир. Никакого бунта, кроме любовной интрижки, адюльте­ра, не получается. И никому эти любовные «бунты» не помогают, никого не спасают.

Герои только запутываются в своих любовных отношениях до пре­дела, стремясь и вырваться в «бунт», и соблюсти внешние прили­чия, условности, и потворствовать своим инстинктам, и не утра­тить респектабельности, комфорта. И невинность соблюсти, и ка­питал приобрести, говоря словами русской пословицы. Причем, как мы знаем, на практике это почти невыполнимо, и в конфликте между невинностью и капиталом имеет тенденцию побеждать капи­тал.

Лишенный осознанных политических, социальных, классовых, фи­лософских интересов, «средний человек» оказывается не в силах противостоять внешнему миру, не в силах сохранить свое «я». «Личная жизнь» у него сводится к любовным интригам – и этот последний и единственный бастион его «внутреннего мира» неиз­бежно рушится.

Не бунтовать невозможно – разум сопротивляется сытому убогому существованию. «Любовный бунт» обречен на поражение. Это – настоящая трагедия героев Трюффо, фильмы которого внешне совсем не трагедийны, а, напротив, АНТИтрагедийны. Но если смотреть не один фильм, а несколько и подряд, на всех его ге­роях – таких обычных, незлых, в общем-то, людей, зачастую сим­патичных, на всех этих Жюля, Джима, Катрин («Жюль и Джим»), Пьера, Франку, Николь («Нежная кожа»), Клода, Анну, Мюриэль («Две англичанки и Конт нет») – начинаешь понимать, что что-то В ЦЕЛОМ неправильно в мире, что дело не в очередях, не в дефи­ците, не в КПСС, в конце концов.

Разумеется, кино Франсуа Трюффо не сводится к одной-единствен­ной теме. У Трюффо есть «дуанелевский цикл» из 5 фильмов, объ­единенных одним героем – Антуаном Дуанелем (его везде играет Жан-Пьер Лео), тем самым подростком из «400 ударов». Лишенный семейного тепла, озлобленный «системой воспитания», Дуанель бунтует с определенной целью – получить то, чего его лишили: семейный очаг, заботу, уют. Получает. Разочаровывается. Пыта­ется вырваться (любовница), возвращается, страдает, стареет... Антуан остается подростком, которому скучен и противен «мир взрослых», да вот только он изначально искалечен этим миром так, что даже свой святой бунт против этого мира он не может направить по верному пути – вот и бунтует глупо: то во имя брака, то против брака.

А если посмотреть фильмы Трюффо, посвященные миру детей и подростков («400 ударов», «Карманные деньги», «Дикий ребенок»), становится ясно, что мир детей – это мир подлинного существования, настоящей жизни, – и то, что «взрослый» мир – мир убогого существования, расчета, насилия – калечит детей, это уже подлинное преступление. Западная цивилизация знает лишь одну форму воспитания и образования – насилие, разрушение детского мира и захват его территории своим «взрослым» миром («Дикий ребенок»), и не все дети могут это вынести и не погибнуть («История Адели Г.»). Мир детства и «взрослый» мир западной буржуазной цивилизации оказываются несовместимыми. Но и менее удаленные цивилизации оказываются несовместимы: об этом фильм «Две англичанки и Континент», где хорошо видно, как несов­местимы миры английского пуританизма и французской богемы и как попытка их совместить ведет к несчастью героев и даже к смерти одной из героинь – Анны. Показать бы этот фильм нашим проповедникам «вхождения России в лоно западной цивилизации» – чтобы они задумались, а возможно ли вообще такое вхождение, да боюсь, они ничего в этом фильме не поймут...

Я сознательно не пересказываю сюжеты фильмов Трюффо: смотрите сами, так интересней. Я лишь призываю: если к вам в город при­везут ретроспективу Трюффо – идите и смотрите! Это не халтура. Это настоящее кино, настоящее искусство. Тем более, что это, может быть, одна из последних возможностей посмотреть подлинно своеобразное великое французское кино. Наш знаменитый кинорежиссер Отар Иоселиани, с 1979 г. почти постоянно живущий в Париже, недавно с горечью сказал, что французского кино как искусства больше нет: голливудчина убила его, и последние настоящие художники кино, еще живущие во Франции, – режиссеры поколения «новой волны» («Известия», 4.09.1993). Сами французы давно говорят об этом. Но Иоселиани – лицо незаинтересованное, человек со стороны.

Так что не ленитесь и не жалейте денег. Нового Трюффо уже не будет.

19 сентября 1993