Александр ТАРАСОВ
ПОДПОЛЬНЫЙ ОБКОМ ДЕЙСТВУЕТ
Наш корреспондент Цыпа Татиани,
рискуя жизнью, побывала в логове красно-коричневого зверя
(перепечатано из газеты "Джерузалем едиот")
Получив редакционное задание проникнуть в штаб красно-коричневого отребья, я не долго думала, как это сделать. Я связалась с моим старым приятелем Виктором, с которым мы вместе – еще до моей алии – занимались на курсах КГБ по церковнославянскому. Виктор занял недавно высокий пост в органах демократической безопасности. Очень обрадовавшись тому, что сможет меня снова увидеть и помочь мне, он принял меня в своем роскошном кабинете в страшном здании в центре Москвы, на Лубянке, откуда не выветривается тошнотворный запах крови невинных жертв, намертво впитавшийся в стены и ковровые дорожки.
Выслушав мою просьбу, Виктор употребил русское идиоматическое выражение про три пальца, которое на английский и иврит переводится приблизительно как “раз плюнуть”:
– Раз плюнуть! Мы их всех держим под колпаком!
И он проинструктировал меня, как мне нужно одеться, как себя вести и где и во сколько завтра его ждать.
– Я сам буду сопровождать тебя. Только помни, – добавил он, – ты не должна раскрывать рта. Иначе тебя по картавости сразу разоблачат как агента международного сионизма.
– Но я же не агент международного сионизма! – возмутилась я. – Я всего лишь агент...
– Да знаю, знаю! – отмахнулся Виктор. – Вместе же учились. Но они же фанатики, им же не докажешь.
***
Поздним вечером следующего дня, затонировав левую половину лица красным, а правую – коричневым, одетая в строгий коричневый костюм, коричневые туфли, красную рубашку и красные колготки, я ждала Виктора, скрываясь в тени полуразрушенного дома в районе московских трущоб на улице Алексея Толстого.
Наконец, он появился. Как и я, Викгор был загримирован красно-коричневым, одет в партийный сталинский френч и кепку-маоцзедуновку. На рукаве у него я заметила повязку со свастикой.
Мы нырнули в развалины и долго пробирались вдоль улицы Алексея Толстого, проверяя, нет ли за нами слежки. Стояла мертвая тишина, изредка разрываемая отдаленными выстрелами и криками: вышедшие на разбой банды люмпен-террористов зверски расправлялись с мариупольскими греками и евреями – активистами демократического движения. Наконец мы дошли до какого-то высокого кирпичного дома, окруженного зеленым металлическим заборчиком, нырнули около забора в густые заросли кустарника – и я увидела лаз в подполье.
Перед нами выросла фигура с автоматом, в рогатой фашистской каске с красной звездой.
– Пароль?
– Материализм. Отзыв?
– Эмпириокритицизм... Проходи.
Мы оказались в узком зловонном коридоре, изредка освещаемом неровным светом смоляных факелов.
– Главное, Цыпка, молчи и не потеряйся! – еле слышно прошипел мне прямо в ухо Виктор.
Мы прошли еще несколько застав и оказались вдруг в большом зале. Здесь было посветлее. В помещении теснилось много народа. Одни говорили что-то в телефон. Другие приносили и уносили пачки газет. "Гром и молния" (распространенное фашистское ругательство ("Donnerwetter") – прим. Ц. Татиани.) – прочла я название на одной пачке. В одном углу работал печатный станок. Оборванные люди зверского вида печатали листовки подстрекательского содержания. Приглядевшись, я увидела, что на стене зеркально повешены портреты Гитлера и Сталина – очень похожих друг на друга тиранов. Оглядевшись, я увидела еще одну зеркально расположенную портретную пару: Муссолини и Мао – тоже, как известно, неотличимых друг от друга. Вскоре я заметила и третью пару портретов: Брежнева и Рейгана – тоже как родные братья.
Всюду валялись знамена, транспаранты, мегафоны и другие предметы люмпенского обихода.
Виктор поговорил с кем-то о чем-то непонятном, и мы перешли в следующее помещение, поменьше. Здесь я увидела две группы страшно оборванных молодчиков, явно уголовников, которые получали от своих главарей инструкции.
В одном углу тип, одетый в форму эсесовского офицера, под полотнищем со свастикой поучал:
– Помните, самый страшный враг фашизма – коммунизм. Вы должны сделать все, чтобы коммунизм не прошел. Коммунизм надо истреблять в зародыше. Убивайте, убивайте коммунистов беспощадно. Хороший коммунист – это мертвый коммунист.
Виктор тихо провел меня вдоль стены. Я услышала, как в другом углу другой инструктор поучал своих головорезов:
– Помните, самый страшный враг коммунизма – фашизм. Вы должны сделать все, чтобы фашизм не прошел. Фашизм надо истреблять в зародыше. Убивайте, убивайте фашистов беспощадно…
Мы направились узким загаженным туннелем в соседнее помещение. Под ногами хрустела битая посуда. "Мы идем к запасному выходу", – тихо прошептал мне Виктор, перебрасываясь по дороге со встречными громилами какими-то загадочными фразами. В следующем помещении, заставленном доверху ящиками с оружием, я увидела готовых к отправке на задание красно-коричневых боевиков. Похожий на Берию инструктор объяснял:
– Итак, ваша задача – уничтожить этого пархатого жида Бурбулиса…
"Да какой же он жид, если он литовец?" – хотела было я возразить, но вовремя вспомнила, что мне нельзя раскрывать рот.
– ...Бурбулис сейчас – враг номер один. Если вы его уничтожите, Тысячелетняя Всемирная Коммуна-Империя Фатерлянд навечно зачислит вас в список Героев Советского Союза Арийской Нации. Только не перепутайте очередность. Сначала Бурбулиса убьешь ты, Клаус. И только после Клауса, слышишь, после Клауса – ты, Иван, А то я знаю, ты все норовишь без очереди. После того, как Бурбулиса убьет Иван – твоя очередь, Хуго. После Хуго Бурбулиса убивает Степан. После Степана...
Я ужаснулась тому холодному бездушному нечеловеческому расчету, с которым эти грязные убийцы планировали свое кровавое преступление. Мне стало дурно.
Виктор потащил меня к запасному выходу – глотнуть свежего воздуха. Мы остановились около часового, небритого оборванного подонка общества с пустыми мутными глазами, от которого несло псиной. Внезапно по коридору пронеслось что-то вроде метеора. Послышались шум и крики. Почти сразу метеор вернулся и остановился перед нами. Я узнала экс-претендента на пост президента СССР.
– Виктор! – сказал с апломбом экс-президент. – Очень кстати! Ты мне нужен! У меня есть гениальный план: мы подкладываем ядерную бомбу под видом вишенки в коктейль этому ублюдку Ельцину... – И экс-претендент увлек моего спутника в темноту.
Часовой сплюнул прилипший к нижней губе давно потухший окурок.
– У, сын юриста! – сказал он с ненавистью. – Бонбу в коктейль… Мишугинер! Да он их в глаза не видел, бонбы эти! Трепло, интеллигент паршивый! Я вчера эти ядреные бонбы на горбу весь день таскал – аж пупок надорвал…
Он придвинулся ко мне и дыхнул мне в лицо перегаром:
– Подруга! Закурить не найдется?
– Нихт, – ответила я автоматически.
У люмпена отвисла челюсть – и он остолбенел. Даже мастурбировать перестал.
– Не "нихт", а "найн", – сказал он наконец медленно и с расстановкой. – А чегой-то ты, подруга, картавишь, а? – И он клацнул затвором висевшего на шее безоткатного орудия.
"Беги, тебя раскололи!" – шепнул мне откуда-то из темноты прямо в ухо голос Виктора.
Я вспомнила наши тренировки на базе в Теплом Стане, провела против ненавистного люмпена прием джиу-джитсу – и нырнула через лаз на улицу.
Как учили в разведшколе, я бежала зигзагами, чтобы не дать противнику прицелиться.
"Аах!" – жахнула у меня за спиной пушка. – "Аах! Аах!" Но снаряды ложились далеко от меня. Через час уже была на борту самолета компании "Эль-Аль".
***
Все же я выполнила редакционное задание. Я побывала в логове красно-коричневых изуверов.
Я своими глазами увидела, какую угрозу человечеству представляет красно-коричневая опасность, я видела ее звериный оскал.
И я обращаюсь к моим демократическим читателям со словами нашего великого израильского патриота Юлиуса (Йехусиэля) Фучика: "Люди! Будьте бдительны!"
Перевел А. ТАРАСОВ
17 марта 1992