Александр ТАРАСОВ

 

MGIMO INSIDE

Наш самый элитный вуз вчера и сегодня

В октябре 1998 года пышно и торжественно, с показом по разным каналам TV, отметили в Московском государственном институте международных отношений (МГИМО) 50-летие первого выпуска. Обратите внимание: не 50-летие основания, как у всех нормальных людей, а именно 50-летие первого выпуска. Как говорил Винни-Пух, это неспроста. Не иначе, ветеранов вдохновил приход к власти Примакова.

В советский период у МГИМО была своеобразная репутация. С одной стороны, все знали, что это – элитный вуз, блатнее которого нет в стране. Дети советской номенклатуры мечтали попасть в этот вуз – желательно на международную журналистику. С другой стороны, было известно, что дисциплина в МГИМО суровая, что натаскивают там свирепо, что могут отчислить с выпускного курса (!) и что преподают там дай бог каждому. То есть, с одной стороны, после МГИМО карьера тебе обеспечена, а с другой – действительно, будешь что-то знать.

Кроме того, все, конечно, знали, что формальная специализация в МГИМО – дело десятое, поскольку главная задача вуза – готовить не дипломатов и не журналистов-международников (это «крыша»), а разведчиков.

Кто пограмотнее, знал, что в МГИМО можно попасть и без блата. Нужно было лишь иметь правильное происхождение (желательно не московское), отслужить в армии, проявить себя там комсомольским (партийным) активистом и обладать при этом явными способностями к учебе. Таких в соответствующих органах заранее приглядывали, проверяли и – посылали в МГИМО. В советские времена таких студентов называли «янычарами».

Моральные качества «мимошников» были всем известны. Атмосфера в институте именовалась «стереостуком», то есть стучали все на всех. Студентов МГИМО в других вузах считали законченными подонками – и справедливо. У меня самого было четыре знакомых «мимошника». Все четверо были отъявленными мерзавцами.

Самые приличные учились на дипломатов. В МИДе платили гроши, и, чтобы вырасти по служебной лестнице, начинать надо было с самых низов где-нибудь в Уганде и работать долго-долго и много-много.

Так выпьем за новую демократическую Россию, которая прекратила все эти безобразия!

Теперь в МГИМО все не так.

Дисциплина там, правда, пока еще наблюдается. То есть на входах стоит охрана, и посещаемость обязательная.

Но детей высшей государственной элиты уже практически нет. Своих детей новая номенклатура учит за границей – от Оксфорда до Мельбурна. Очень мало и детей «новых русских». И вообще, каждый новый курс в МГИМО оказывается не похож на предыдущий. Можно сказать, каждый курс – экспериментальный.

Студенты разделились на несколько категорий. Первая – «золотая молодежь». Поступили при помощи связей или взяток. Взятки теперь именуются «спонсорской помощью». Каждое лето родителям абитуриентов объясняют, что институт нуждается в спонсорской помощи (на ремонт и все такое), и что чем больше будет эта помощь, тем больше шансов у ваших чад поступить. Спонсорская помощь в 5 тысяч баксов очень улучшает умственные способности абитуриента, а помощь в 10 тысяч открывает все двери. «Золотая молодежь» держится отдельно и с прочими разговаривает свысока – как с представителями низших социальных классов. Приезжает на своих машинах, ходит кучками, читает «Elle» и поражает воображение дороговизной своей одежды и стеклянными глазами, поскольку дружно закидывается колесами. Вообще, МГИМО – самый наркотизированный институт в Москве. Только журфак МГУ, где «травкой» густо пахнет прямо в вестибюле первого этажа, может поспорить в этом отношении с МГИМО. Но то один факультет, а то – целый вуз.

Администрация с наркотиками, конечно, борется. Особенно после нескольких смертельных случаев. Но безрезультатно. У меня есть одна знакомая завкафедрой МГИМО, которая «поступила» свою дочь в свой же институт. От страха перед наркотиками бедная женщина просто помешалась – и следила за каждым шагом своей дочери-студентки. Даже, замаскировавшись, прокрадывалась за ней на «мимошные» дискотеки. Ничего не помогло.

Вторая категория студентов – «умники и умницы». Это победители одноименной телепередачи. Они действительно все страшно умные и работящие. Тоже предпочитают держаться вместе. Что интересно, в большинстве хотят заниматься наукой и совсем не хотят быть дипломатами, журналистами или бизнесменами.

Третья категория. Цепкие молодые прагматики. Предпочитают международную экономику и PR. Аккуратно одеты, прилизаны, политически конформны, настойчиво пытаются завязать связи с администрацией и с «золотой молодежью» (та, впрочем, обычно их презирает). Стучат. Очень похожи на комсомольских функционеров прошлых лет. Почти поголовно принадлежат к мужскому полу. После вуза практически все оседают в инофирмах.

Четвертая категория. Православные. Почему-то именно в МГИМО много молодых православных фанатиков. Где-то в недрах института они даже издают молодежный православный журнал «Фома». Журнал чудовищный – не по полиграфическому исполнению (тоже, впрочем, не блестящему), а в смысле интеллектуальном. Почему на интеллектуальных способностях, например, С.С. Аверинцева его православие пагубно не сказывается, а на способностях студентов МГИМО сказывается, я, честно говоря, понять не могу. Это какая-то загадка, локальный феномен, требующий специальной экспедиции Академии наук. Но что в этой среде тексты, объясняющие, что внебрачная половая жизнь портит породу (со ссылкой на наблюдения собаководов), воспринимаются всерьез, – это факт. И что самое интересное, сравнение с собаками никого не оскорбляет.

Пара слов о преподавателях. Как известно, студенты при всей нелюбви к строгим преподавателям все-таки знают, кто из «препов» – «огого», а кто – «так себе». Сегодня в МГИМО студенты вам дружно скажут, что преподающий религиоведение Бежин и преподающая историю Уколова – это «огого», а вот остальные – «так себе». Иностранные языки вам, понятно, в МГИМО «поставят», а вот насчет всего остального – уж извините. Наследие тяжкого тоталитарного прошлого кануло в прошлое (это каламбур, ха-ха-ха).

В советский период на Западе МГИМО упорно именовали «кузницей советских шпионских и дипломатических кадров». Сегодняшнему МГИМО никакие кадры уже выковать не удастся. Разве что православные – для монастырей.

Была кузница – стала ризница.

28 октября 1998