Александр ТАРАСОВ
MELLONTA TAUTA
Новелла
Конформизм, возведенный в тиранический закон, свобода совести, попранная во имя свободы...
Робер Мерль
Противно кружилась голова. Ощущение тошноты, кажется, расползлось по всему телу, сидело в каждой клеточке... И саднило... Горло пересохло.... Сквозь закрытые веки он словно видел рой каких-то существ, мельтешащих в комнате... И свет... Свет прямо сверху... Невыносимо яркий... Монотонный. Вечный. Слепящий. Сводящий с ума... И музыка... Она шла откуда-то изнутри, она была неотвязна, как неотвязно общество... от нее нельзя было избавиться... да он и не хотел... Только бы узнать одно – что это за музыка... Бах? Нет, не Бах... Пёрселл? Нет... Хотя... ну да, конечно же – павана g-moll, соль-минор...
Он повернулся на бок... Затем на живот, чувствуя, как мучительно болит каждая мышца... Когда его взяли, ему порядком-таки досталось... да и потом... эта инъекция... Что же они ему ввели?..
Он открыл глаза. Яркий, невыносимо белый свет заливал помещение. Не было даже теней, на которых мог бы отдохнуть глаз... Он чувствовал... да, он буквально чувствовал, как от света лампы нагреваются спина и затылок...
Он попытался встать. Приподнялся на руках – и тут же в глазах потемнело; в сознании в беспорядке понеслись обрывки мыслей, краски, образы; к самому горлу подступила тошнота...
Он рухнул на лежак. Отдохнул немного с закрытыми глазами и не двигаясь... В голове прояснялось. Так, кое-что теперь понятно... Какую же дозу они всадили?.. Наверное, сумасшедшую...
Он открыл один глаз и посмотрел на свое плечо... Так, одежду у него тоже отобрали... дали эту... Значит, он переведен в первый разряд... О! он начинает высоко котироваться...
Он попробовал пошевелить ногами. Ноги подчинялись... Он вновь открыл глаза и осмотрел лежак. Лежак был стандартный... с тех пор, как он последний раз их видел, ничего не изменилось... Странно... Уж в этой области прогресс не должен был остановиться...
Он закрыл глаза... дал им отдохнуть – незапятнанно белое покрывало лежака слепило, как снег в горах.
Наконец дикая резь в глазах прошла. Он вновь открыл их. Взял руками покрывало, потянул к себе. Где-то на углу должен быть штамп... Ага... вот он: “404 – 4407а. XXXXX”.
Он упал на лежак. Резко зажмурил глаза... Но даже боль не помешала ему улыбнуться. Так вот где он... Высоко же они его оценили... Сильно, значит, боятся. Да... отсюда не убежишь. Отсюда уже не вырваться... Он снова улыбнулся – такой же пугающе кривой улыбкой, как и в первый раз. “ХХХХХ” – особо опасный! Они почти льстят...
Превозмогая боль, он повернулся на спину... закрыл глаза рукою. Ему надо было подумать, а думать он привык лежа на спине.
Итак, на этот раз – конец. Уйти отсюда нельзя... У, дьявол, как болит голова!.. Скажи спасибо, что просто болит... По их расчетам, у тебя она даже соображать уже не должна... Деменазин... Какую же они мне все-таки дозу всадили? Такого со мной еще ни разу не было... Как бы не загнуться от такой... Ясность мысли – вот чего нельзя терять... Они думают, я ничего не соображаю. А у меня опыт. На мой мозг эти вещи уже не действуют. Могли бы и догадаться... Ведь небось допрашивали под гипнозом... Тогда... а вдруг я им что-то сказал?.. Собраться... Собраться... Собраться... Ага.. Хо-ро-шо... Допрашивали, значит... Так... так... Не узнали ничего... Расстроились... Идиоты, они не представляют, на что способен человеческий мозг. Они думают, я не могу заставить его отключиться. А я могу. Мой мозг – мой слуга... Они сами этого добились... Законы борьбы. Выживают сильнейшие и те, кто учится на своем опыте и чужом... Я не смог бы сделать всего того, что сделал, если бы не развил способность к тотальному самоконтролю... Погодите... а это что за образ?.. Что за чушь? Ага... вот это новинка! Интересно. Раньше такого не было... Да, тут прогресс действительно налицо... Я думаю, они здорово были удивлены... Какая все же сильная штука – мозг... Натренированный мозг нонконформиста... И... постойте... постойте... А откуда звон в ушах?.. Что за бред? И тяжесть в голове... не такая... Это не деменазин! Твари, так они нашли что-то другое?.. А может мозг этой новинке сопротивляться? Ведь есть же где-то предел... Ведь я не всесилен... В прежние отсидки... привык ко всему... всё ненавидел... сжав зубы, терпел... знал: надо выдержать, выдержать... не дать им победить... Проигравшим всё равно буду я, конечно... но чем дороже продам свою шкуру, тем лучше... Так, что со спиной? Что за боль в спине? Ага, спинной мозг... Так, интересно... Что же это за средство? Что оно способно сделать? Выключить волю? Вряд ли... Они меня слишком хорошо знают... Они меня боятся... Боятся. Я для них – страшнейшее из пугал... Ну конечно, я опровергаю все их пошленькие мещанские теории... Когда-то меня пытались объяснить через мазохизм... не вышло... я для них – загадка. Враг и загадка... Хотя они и изучили меня уже лучше, чем самих себя... Мазохизм... Ну-ну... Им и в голову не придет – в их паршивые стандартные мозги, – что может быть нечто выше первичных инстинктов и желаний, что в психике может жить зверь по имени Совесть. Они лишены его, им этого никогда не понять. Я для них – безумец, и опасный безумец. Особо опасный. ХХХХХ. Безумец?.. погодите... У-у... это что еще? Почки? Почки... Так... не сдаваться... Что-то все-таки с головой... постой... о чем я... ах да, безумие... Да... вот что они мне приготовили... Прошлый раз у них не вышло... но они настойчивы, я знаю... Да... они меня боятся... А это что? А, Пёрселл... А я всё же много успел... Годы за решеткой... месяцы на воле... Вот где я жил – на воле. Я старался наверстать... Я бился головой об стену... Ее не пробьешь в одиночку, конечно... Но что мне оставалось делать? Прислушаться к советам разума? Я их достаточно наслушался... Что было делать... «До изнеможения колотиться головой о стену...» Погоди, кто это? Чьи же это слова?.. Ну ладно... неважно... Важно то... что за эти шесть месяцев я нашел шестерых... я смог убедить шестерых... я смог их разбудить. А если в человеке разбудить человека – обратно ему уже нет хода, ему уже не заснуть. Он может струсить, сбежать, спиться, но где-то там, внутри будет жить человек, совесть, обвинитель, будет мучить... И толкать... на мученичество... на жертву... Они думают, они их найдут... Нет... найдут, конечно... изолируют... но не сейчас... и не я их выдам... Что это? Чей это голос?.. Мелодия изменилась... Нервная какая-то... А, да это же Вивальди! «Stabat Mater»... какое largo... как я давно ничего не слышал, кроме этих глупых песенок... «Почему ты меня позабыла?»... И ведь этаким разудалым голосом... Противно и... Стоп! Безумие. Безумие. БЕЗУМИЕ. Да, это оно... Нет, надо держаться... надо... нет, всё, что угодно, но не это!.. «Не дай мне бог сойти с ума». Нет... Надо драться... Как? Я же не знаю даже, что они ввели мне... Я же уже не могу сопротивляться... Мой мозг устал. Я же тридцать лет живу на одном отчаянии. Отчаяние – крепкая платформа, но недолговечная... Тридцать лет... Я больше не могу... Не могу... А может... нет... нет сил... нет надежды... нет... «Кто рос в тюрьме, во мраке подземелий, не может быть орлу уподоблен...» Это кто? Байрон, что ли?.. Но ведь и сдаться тоже нельзя... Опять... Опять вечный порочный круг... опять... Неужели все напрасно? неужели всё, всё впустую?.. А может, попробовать? Нет, не могу... не хочу... с души воротит... погоди... «истинная храбрость заключается в том, чтобы пойти навстречу опасности, от которой воротит душу, тело и сердце...» А это кто? Кажется, Конрад... Спасибо – ему легко было тогда... писать такое... Нет – не могу... не могу... Но что, что делать?.. где, где выход?.. Конрад, Конрад... Как все было сложно, но как всё было просто в твое время... Умнее ли мы, чем наши предки?.. Кто-то уже спрашивал это... но он не ответил... а я знаю ответ... Ох, ну почему так болят почки... «Блаженны алчущие и жаждущие правды – ибо они насытятся...» О, Иисус, когда же ты кончишь издеваться над людьми?.. Впрочем, кто сейчас хоть что-то знает о тебе... как и о Конраде... Нет, мне нельзя... нельзя сдаваться... Это... что я хотел?.. Что же я хотел... да... они побеждают... они побеждают... Это безумие... его мне не остановить... Дьявол, какая же резь в глазах... Даже сквозь руку... Я уже не я... я не знаю, кто я... я боюсь себя... я всего боюсь... я же так всех выдам... что же это?.. Стоп!.. Собраться. Собраться. Собраться... Резь в глазах? Так, хорошо... Мозг... ага... он еще подчиняется... В крови у меня мерзость – тем лучше. Она мне поможет... Вот сейчас и надо, когда рядом безумие... Обратная связь... Да... Обратная связь... Резь в глазах... Голова трещит... Несомненно – это давление... Они наблюдают за мной... Пусть... Они не поймут, в чем дело... Они не знают, что такое неавторитарное мышление... Они не умеют мыслить самостоятельно... Надо... надо... терять нечего... Надо... Ну, давай!
Он убрал руку с лица. Открыл глаза. И уставился прямо на лампу. Она тут же ослепила его. Резь, страшная резь словно выжгла глаза. Нет, выдержка у него еще была. Была – он не закрыл их. Он лежал с открытыми глазами и смотрел прямо на свет... Закусил губу... Страшно напряглось тело, похоже было, что он сдерживает судороги...
Прошло пять... семь... десять... двенадцать минут... Яростно заорала сирена... Раздался топот ног... Лампочка померкла. Пятнадцать минут... В комнату вбежали люди в белых халатах. Его подняли, понесли к двери. У самой двери вдруг остановились. Он был мертв. Они замешкались лишь на минуту. Быстро оправились, вынесли в коридор, погрузили в лифт... На следующем этаже выгрузили. Сразу же – в операционную...
— Мать вашу, да как же он...?
— Давай, давай...
— И ведь не сообразили...
— Сообразишь тут.
— Ну, сука. Это нечеловеческая хитрость какая-то...
— Я и не думал, что такое возможно...
— Давай, быстрее!..
— Включай!
— Но как же он?
— Обратная связь...
— Осторожнее...
— Выводи... Так...
— Нефросклероз?
— Нефросклероз.
— Гипертонический?
— Откуда я знаю... Надо думать...
— С ума сойти! Он вызвал нефросклероз?
— Обратная связь...
— А я думаю, чего он на лампу уставился...
— Но как процесс развивается... Ураганно...
— Мистика!
— Перекрывайте! Быстрее!
— Погоди... Ага, голубчик, – оживаешь...
— Он думал, стерва, он хитрее...
— Ах ты!
— Что такое?
— Инсульт...
— Тьфу ты!
— Все рассчитал, паскуда...
— Стимуляторы, живо...
— Так... так... коли...
— Тромб удалили...
— Но как он смог?.. Слушай, может, он вправду был гений?
— Такие вот всего опасней для общества...
— Душить надо этих гениев – прямо при рождении...
— Так... нет, я больше не могу!
— Это бесполезно!
— Опять инсульт?
— Хватит!
— Опять вывернулся, гад!
— Что вы делаете? Вы разрушите ему мозг!..
— Зато оживим...
— Что? Снова?
— Ну, сука... Все рассчитал...
— Это конец...
— Да...
— Бесполезно...
Солидный грузный человек с потным лицом вышел из операционной. Снял с лица повязку и вытер ею пот на лбу.
Походкой кадрового военного, которую не мог скрыть белый халат, он прошел коридор, открыл магнитной картой дверь кабинета, вошел, тщательно закрыл дверь и ткнул кнопку видеофона.
— Здравствуй, лапочка. Соедини меня с Самим...
Лицо его приняло удрученный вид, и он заговорил, словно извиняясь:
— Докладываю: к сожалению...
— Я всё уже знаю! – выкрикнул басом экран. – Я всё видел! Проворонили! Он обвел вас вокруг пальца, как мальчишек! Что это еще за «нефросклероз»?! Что за «обратная связь»?!
— Докладываю: нефро...
— Заткнитесь! Мне сейчас без вас все объяснят!..
У человека в белом халате налился кровью затылок, но он оставался стоять по стойке смирно всё время, пока в видеофоне что-то бубнило...
— Хватит! Я понял! – вдруг выкрикнул бас. И, явно обращаясь уже к человеку в белом халате, заорал:
— Вы знали, что он штудировал медицинскую литературу? Знали?
— Так точно!
— Так точно, так точно... Раззява! Прошляпил! У него остались люди на воле! Смутьяны! И на них – никаких выходов. А ловить эту шайку – нам...
— Это уже ваши проблемы, – вдруг с вызовом сказал человек в белом халате.
— Что? Что ты сказал?!.. Чтоб через час был у меня с рапортом по форме «ноль»!
Экран погас.
Человек в белом халате стоял по стойке смирно и тупо смотрел в мертвый экран.
— По форме «ноль»... – сказал он тихо и сглотнул слюну.
Затем человек в белом халате рывком, словно робот, повернулся и прошел в дальний угол комнаты – к сейфу. Открыл его магнитным ключом.
— Так... так... вот: «Терапия для неизлечимых»... так... так... ага, вот – «Фенол»...
Человек в белом халате вскрыл упаковку шприц-тюбика, снял колпачок, контрольным движением чуть надавил на поршень и стал расстегивать рукав...
5 июня 1976 – 11 февраля 1997