БРАЙДЕР И ЧАД-О-ВИЧ
— Не жждали, горлум-горлум?
...Он рубил налево и направо, но нечисть всё напирала. Горы трупов громоздились перед ним, и липкая черная кровь стекала по мечу и рукам. Ноги скользили в крови, и он вынужден был отступать, ища места посуше и, значит, поустойчивее. Руки его, никогда не ведавшие усталости в битве, впервые начали предательски дрожать, ощущая тяжесть Лунного Меча. На мгновение напор нечисти ослаб, и он уже решил, что это — победа, но вдруг из расщелины хлынул новый поток тварей. Он высоко поднял меч, но волна нечисти ударила в баррикаду из трупов, подвинула ее и прижал его этими мертвыми телами к скале. Он почувствовал, что не может шевельнуться.
В отчаянии поднял он очи горе и воззвал к небесам:
— Отец мой Небесный! Для чего Ты покинул меня?
И тут время вдруг прекратило течение свое.
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, глядел на небеса и зрел чудо. На желтом небе, между двух алых солнц, словно открылось мутноватое овальное окошко, и в нем Брайдер, Повелитель Лунного Меча, увидел Отца Небесного.
Страшен был лик Господень.
Агатовые власы Его восставали над челом Его подобно лесу в горах Лебанона. И каждый влас был толщиною со столетний кедр в лесах Лебанона. Чело Его, изрытое морщинами, словно пустыня — руслами вади, было обширно как плато Друнзагат. Очи Его были велики и бездонны, как Священные Озера. Нос Его был подобен горному хребту, и поры Его на носу Его были подобны входам в Преисподнюю. Мегалитическое сооружение, напоминавшее два огромных окна, соединенных перемычкой, было укреплено на носу Его — и каждое окно было как морской залив. Из загадочного материала, прозрачного, подобно льду, сделаны были эти окна, и, должно быть, служили они защитой миру от испепеляющих молний очей Его — дабы случайно не спалил Он мир навсегда при малейшем гневе Своем. Усы и брада Его были что непроходимый лес Кешана, и каждый влас брады Его был как столп Лебанона, обращенный к Самарре. Уста Его были подобны Большому Каньону, и огромный кроваво-красный вулкан, страшный, как Ородруин, виден был на верхней губе Его. Из бездонной щели рта Его исходила чудовищных размеров труба — и дым поднимался с конца ее...
Отверзлись уста Его, и Брайдер, Повелитель Лунного Меча, услышал Глас, подобный раскатам грома.
— Блин! — сказал Глас, подобный раскатам грома. — Опять завис, железяка проклятая! Ну всё: получу гонорар — куплю новую машину. 486-ю. А тебя, гадина, продам на запчасти. Сил уже нет с тобой мучаться, металлолом чертов!
Черная тень на секунду ослепила Брайдера, Повелителя Лунного Меча... Но он удержался и не упал. Он рубил мечом налево и направо, но нечисть всё напирала. Гора мертвых тел выросла перед ним и зловонная черная кровь стекала по лезвию меча и рукам на панцирь. Ноги скользили в крови — и он вынужден был медленно отступать, ища менее скользкое и, значит, более надежное место.
Мощные руки его, никогда до того не ведавшие в битве усталости, впервые предательски задрожали, ощутив тяжесть Лунного Меча. На мгновенье напор нечисти, катившейся на него по ущелью, ослабел, и он уже подумал, что это победа, но вдруг из ущелья хлынул новый вал тварей — еще более мощный, чем предыдущие.
Он высоко поднял меч, но поток тварей ударил в баррикаду из трупов, выросшую перед Брайдером, подвинул ее и прижал ее мертвыми телами к скале. Он почувствовал, что не может шевельнуться.
В отчаянии поднял он очи горе и воззвал к Небесам:
— Отец мой Небесный! Для чего Ты меня оставил?
И тут время вдруг прекратило течение свое.
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, опустил глаза, ибо знал уже, что он увидит на Небе, и быстро осмотрелся. Мир застыл в неподвижности. Не было никакого движения — ни подобия легкого ветерка, ни даже малейшего колебания оранжевых теней от двух солнц. И невероятная тишина царила кругом. Разом смолкли омерзительные крики нечисти, хотя рты тварей были по-прежнему раскрыты. Еще удивительнее было видеть, как застыли в воздухе, в прыжке, отвратительные создания, целящиеся своими клыками ему в горло. Брайдер понял даже, кого из этих тварей надо ударить первым — вот только получить бы возможность двинуться. И тут вновь грянул сверху Глас, подобный раскатам грома. Повелитель Лунного Меча быстро поднял очи горе.
В неустойчивом как бы оконце между двух солнц, еще более мутном, чем в первый раз, узрел он вновь образ Отца Небесного. Хмуро и озабоченно было лицо Его. Тень печали омрачала чело Его. Клубы дыма вырывались из уст Его.
— Блин! — вновь провозгласил загадочное слово на божественном языке Отец Небесный. — Тут надо что-то придумать... Надо же — сам себя загнал в тупик... Тут просто "вдруг почувствовал, что члены его свободны" не пойдет... Завгородний же с Бережным первыми заорут, что это уже запредельная халтура...
Вновь чудовищные клубы дыма вырвались изо рта Его и почти скрыли лик Его.
— Так, — грянул из-за дыма Глас, подобный раскатам грома. — Давай-ка запомним на всякий случай, пока этот гад опять не завис...
Мир дрогнул перед глазами Брайдера, Повелителя Лунного Меча, но ничего не изменилось.
...И вдруг он вспомнил про волшебный перстень, подаренный ему Каттеей, — и, действуя только пальцами одной руки, быстро повернул перстень камнем внутрь...
Исчезла проклятая долина — как не бывало. Он был в сумрачной комнате, скудно обставленной, в здании, сложенном из огромных камней. Он глянул через окно на небо. Небо было серым, а не желтым. Значит, он был в чужом мире. Наверное, в мире Каттеи.
Заскрипела открывающаяся дверь, и он быстро повернулся с обнаженным мечом с руке.
В комнату вошла Каттея и, следом за ней, двое вооруженных мужчин.
— Брайдер! — воскликнула изумленно и радостно Каттея. — Значит, это ты. Я почувствовала, что кто-то воспользовался Вратами в башню, и поспешила в эту комнату. Оказывается, это ты. Видно, тебе совсем плохо стало в твоем мире с двумя солнцами, раз ты прибег к силе моего перстня.
— Да, Каттея, — ответствовал Брайдер, Повелитель Лунного Меча. — Твой перстень спас мне сейчас жизнь.
— Что ж, — сказала, улыбнувшись, Каттея. — Мера за меру. Знакомься: это мои братья — Килан и Кемок.
Килан и Кемок с достоинством поклонились и вложили мечи в ножны.
— Ты погостишь у нас, Брайдер? — спросила Каттея. — Или тебе нужно побыстрее вернуться в твой мир?
— Да, Каттея, — ответствовал Брайдер. — Мне нужно побыстрее вернуться в мой мир. У меня там важное дело. И я должен его завершить.
— Помощь нужна?
— Нет. — Брайдер скупо улыбнулся. — Я справлюсь сам. Пока при мне мой Лунный Меч, я уверен в своих силах.
Один из братьев вдруг протянул руку, и Брайдер, сам не зная почему, отдал ему Лунный Меч.
— Хороший меч, — сказал брат Каттеи (Брайдер не знал, Кемок это или Килан). — Очень хороший меч. Тебе и вправду не нужна помощь.
И он вернул Брайдеру меч.
— Это Кемок, — сказала Каттея. — Он разбирается в мечах. Однажды он сам получил во владение волшебный меч... Когда ты собираешься возвращаться, Брайдер?
— Это зависит от того, где я окажусь при возвращении.
— Вот этого я не знаю, Брайдер. Где бы в своем мире ты ни воспользовался перстнем, ты окажешься здесь, в комнате Врат в моей башне — ибо именно на эти Врата замкнут перстень. Но для возвращения в свой мир тебе не нужны Врата — твои Врата заключены в перстне.
— Я хотел бы знать, окажусь ли я в том же месте, из которого исчез, или...
— Ну это вряд ли, Брайдер. Наши миры движутся друг по отношению к другу — и с огромной скоростью. Я не могу объяснить тебе, в чем тут дело. Я сама это плохо понимаю. Только мой отец, Саймон Трегарт, пришедший сюда из другого мира, знает слова, которые созданы, чтобы объяснить это. Но я думаю, ты окажешься очень далеко от того места, из которого ты исчез, Брайдер.
— Тогда я ухожу, Каттея.
— Прощай, Брайдер. И помни: если, вернувшись в свой мир, ты увидишь, что ты высоко над землей или на дне моря — а так может получиться — быстро вновь воспользуйся перстнем. Ты окажешься снова здесь, а затем вновь сможешь попытать счастья и вернуться к себе.
— Спасибо, Каттея. Счастья тебе. Счастья и вам, Килан и Кемок.
Брайдер на всякий случай чуть присел на ногах и повернул перстень.
...Он очутился в заросшей редким кустарником степи — и притом в полуметре над землей. Брайдер был готов к худшему и потому приземлился успешно.
Он огляделся. Большее солнце — Гром — уже садилось за дальней грядой. Меньшее — Лад — висело точно в зените. "Долго же меня здесь не было!" — поразился Брайдер.
— Э-ге-ге! — сказал он громко. — Может быть, я уже опоздал? Но ведь Каттея ничего не говорила о такой разнице во времени. Надо вернуться и узнать у нее всё.
И Брайдер, Повелитель Лунного Меча, вновь повернул перстень Каттеи на пальце.
Он вновь очутился в башне Каттеи в той же самой комнате. Каттея с братьями все еще была тут.
— Что случилось, Брайдер? — весело окликнула его волшебница. — Ты обнаружил себя высоко в небе, среди птиц?
— Нет, — хмуро ответствовал Брайдер. — Но я обнаружил, что прошло много времени у меня дома. Я вернулся, чтобы узнать, какая разница между временем здесь и в моем мире.
— Много времени? — удивилась Каттея. — Этого не может быть. Как ты узнал, что прошло много времени?
— По положению солнц.
— Ах, вот что! — Каттея улыбнулась. — Ты понимаешь, Брайдер, дело здесь не во времени, а в расстоянии...
— При чем тут расстояние?! — воскликнул в негодовании Брайдер, Повелитель Лунного Меча. — Я исходил полмира, и я знаю, что солнца отовсюду видны одинаково...
— Боюсь, ты не поверишь мне, Брайдер, — мягко начала Каттея, — но дело в том, что это не так. Ты удивишься, я знаю, но то, что я тебе сейчас скажу, правда. Твой мир — так же, впрочем, как и мой, — вовсе не плоский. Он шарообразный — вот, как этот шар.
И Каттея извлекла из складок одежды магический шар.
— И тогда, Брайдер, когда на одной половине твоего мира день, на другой — ночь. Вот смотри.
И Каттея поднесла шар к окну.
— Видишь? Вот эта сторона освещена. Тут день. А вот эта — в тени. Тут ночь. Теперь понимаешь?
— Это ерунда! — возмутился Брайдер. — Если бы мир был шаром, люди падали бы с его нижней части!
Каттея грустно посмотрела на него.
— Есть магические силы, которые притягивают людей к центру их мира, их шара... Но, собственно, этот спор сейчас излишен. Главное, запомни: через Врата проходят мгновенно. Никаких сдвигов во времени нет и быть не может. Так что пробуй еще раз, Брайдер! И пусть тебе повезет.
"Она морочит мне голову", — подумал Брайдер. И где-то глубоко в сознании у него пронеслось: "Если мой мир — шар, то где же живет Отец мой Небесный, лик которого я сам наблюдал?"
Ни слова не говоря, он решительно повернул перстень.
В этот раз он не был готов к падению с высоты и больно ударился. Зато на небе всё было в порядке. Высоко вверху висели оба солнца, и между ними как раз было такое расстояние, чтобы в нем поместился Лик Божий.
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, огляделся и почувствовал глубокое удовлетворение: он находился в знакомом месте — в долине Цфаасмана...
Черная тень на секунду ослепила Брайдера... Брайдер, Повелитель Лунного Меча, огляделся и почувствовал удовлетворение: он находился в хорошо ему знакомом месте — в долине Заатмана...
...Где-то внутри Брайдер уловил странное ощущение: словно что-то не так. Ему казалось, что секундой раньше все это уже было — и было по-другому: и долина называлась как-то иначе, и знал он ее похуже, и вид ее вызывал у него куда более сильные чувства. Где-то в глубине сознания Брайдера кто-то подивился таким ощущениям, но запомнить их Брайдер запомнил... Да, это долина Заатмана. Вон там, вдалеке — хребет Келидон, на вершине которого он семь лет назад познакомился с Лелией. Оттуда до Шрумм-Градиха, как известно, два месяца пути. А от Шрумм-Градиха до Сакриона...
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, вдруг похолодел: от Шрумм-Градиха до Сакриона было еще три месяца пути. За это время Зельма умрет — и нет смысла добывать Священный Камень...
Обливаясь холодным потом, Брайдер мысленно воззвал: "Господи, Господи! Для чего Ты оставил меня?!"
И время прекратило течение свое.
...В этот раз все было как-то по-другому. Брайдер не мог поднять глаза. Впрочем, он был уверен, что и лик Господень не проступил в небе. И Глас был слышен отдаленно, еле-еле. Брайдер напряг все силы, прислушиваясь.
— ... твою мать! — еле слышно прогрохотал вверху Отец Небесный и затем грязно и вычурно выругался. — Придурок! Третью главу забыл. Сам себя забыл! Так, сейчас исправим...
Черная тень на секунду ослепила Брайдера, Повелителя Лунного Меча... Отвратительный смрад ударил ему в ноздри. Он огляделся и обнаружил себя посреди обширного цирка, заваленного разлагающимися телами людей, зверей и невообразимо чудовищных созданий. Мрачные стены громоздились вокруг цирка. Над стенами тут и там поднимались зловещие остроконечные башни.
Держа наготове меч, Брайдер осторожно пошел от середины цирка к стене, старательно обходя раздувшиеся, дурно пахнущие трупы. На полпути он вдруг остановился и стал заинтересованно осматривать лежащие вокруг тела. Что-то в них было странное. Очень быстро он понял, что. Все они были убиты одинаковым образом. А если даже не одинаковым, то посмертные увечья у них были одни и те же — у всех была разорвана грудная клетка и вырвано сердце.
И тут Брайдер, Повелитель Лунного Меча, понял, где он находится.
Он был в проклятом Сакрионе, городе Некроманта, в который он так стремился, прокладывая себе дорогу мечом через Ущелье Крови. И этот цирк был кормушкой любимой игрушки Некроманта — гигантской змеи Нимеи, питающейся только сердцами. Рассказы об этой страшной змее поколениями передавались из уст в уста от одного края мира до другого — от гор Лебанона до непроходимых джунглей Кешана.
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, гордо выпрямился. Он был почти у цели. Он не смог прорубиться в Сакрион через Ущелье Крови, но прошел сюда при помощи перстня Каттеи. Правда, оставалось еще справиться с Нимеей. А это было непросто. Величайший воин древности Иллахион, повелитель Шрумм-Градиха, по преданию, погиб в схватке с Нимеей...
...Неясное воспоминание вдруг шевельнулось в памяти Брайдера. Шрумм-Градих, Шрумм-Градих... Что-то было, совсем недавно, что-то, связанное со Шрумм-Градихом... И вдруг словно яркая вспышка озарила его сознание. Он вспомнил всё. Он вспомнил, как упал в долину Заатмана — едва ли не в полугоде пути от Сакриона, как обратился с мольбой к Отцу Небесному и как Отец Небесный переиграл его судьбу — перенес его прямо сюда, в центр Сакриона...
Едва заметная улыбка тронула уста Брайдера, Повелителя Лунного Меча. Медленно-медленно стал он поворачиваться вокруг себя, ища ворота, через которые попадала на арену великая змея Нимея. Он был уверен, что победит ее: его покровитель, Отец Небесный, не даст ему погибнуть...
В то же время он внимательно осматривал и мрачные башни Сакриона, вздымающиеся вокруг. Он искал среди них башни дворца Некроманта. Он знал, чем эти башни должны отличаться от других: ни них должны быть штандарты Некроманта — черные полотнища со Знаком Хаоса: восьмью молниями, свившимися в клубок.
К своему изумлению, Брайдер увидел множество башен в разных местах, украшенных штандартами со Знаком Хаоса. Или Некромант был хитер и прибег к маскировке — или устарел рассказ седовласого губернатора Тисилипилита, побывавшего в Сакрионе много лет назад.
Чудовищных размеров змея, шипя, между тем выползала из отверстия в стене цирка как раз за спиной Брайдера, Повелителя Лунного Меча.
Брайдер услышал шипение — и быстро обернулся, держа перед собой Лунный Меч обеими руками.
Нимея была ужасна. Такую змею Брайдер видел впервые в жизни, даже в кошмарном сне он не мог бы увидеть подобное. Страшная треугольная голова покачивалась на вытянутой шее, по полу цирка извивалось скользкое чудовищное тело огромного гада. Мертвенным холодом смотрели на Брайдера желтые глаза.
В длину рептилия достигала восьмидесяти метров, голова ее втрое превосходила лошадиную. Под яркими лучами алых солнц поблескивала белоснежная чешуя. Змея, несомненно, родилась и выросла в подземелье, однако ее злобные глаза отлично видели в темноте и на свету.
Нимея свилась в несколько огромных колец и медленно, давя разбухшие трупы, поползла к Брайдеру. Брайдер стоял не шелохнувшись. В другое время он отступил бы к середине цирка и нашел бы место, свободное от трупов, чтобы иметь во-первых, простор для маневра, и, во-вторых, избежать опасности поскользнуться в луже крови или гноя. Но сейчас он почему-то был убежден, что это излишне. Он был уверен, что если Отец Небесный перенес его сюда, то тот же Отец Небесный не допустит, чтобы Нимея одолела Брайдера. Как он победит, Брайдер еще не знал, но что победит — почему-то не сомневался.
Чудовищное зловоние исходило от гигантского гада. От гнусного запаха рептилии Брайдера тошнило. Осознав это, он как-то странно удивился: что-то тут было неправильно, запах от разлагающихся, гниющих тел вокруг был таким, омерзительнее которого не бывает. Всё вокруг было пропитано гнилостными газами, вздувшиеся тела чередовались с телами, разъеденными червями почти до скелетов... На долю секунды в сознании Брайдера мелькнуло подозрение, что ничем таким исключительно мерзким от Нимеи не пахнет — просто это Отец Небесный заставляет его воспринимать запах гигантской змеи как непереносимый.
Чем дальше Брайдер, Повелитель Лунного Меча, всматривался в Нимею, тем больше ему не нравилось то, что он видел. Отливающая холодным платиновым блеском чешуя гигантской змеи несомненно могла выдержать любой удар — подобно крепчайшей броне. Огромные желтые глаза жгли Брайдера, он завороженно смотрел на них, с трудом борясь с искушением обрушить Лунный Меч на голову твари. Однажды Брайдер уже встречался с бронированной змеей — Великим питоном Ка-Ка с Пиратского побережья. Тогда ценой невероятных, нечеловеческих усилий Брайдеру удалось разрубить череп питона. Но Нимея, в отличие от питона, была ядовитой: с громадных, длиною чуть ли ни в метр клыков, кривых, как турецкие ятаганы, капала бесцветная жидкость. Вероятно, Брайдер и сумел бы сокрушить треугольный череп (Лунный Меч был куда лучше того, которым он сражался с питоном), но риск, что чудовище вонзит в него зубы, был слишком велик.
Крамольная мысль вдруг посетила сознание Брайдера. Если у Нимеи нет рук и убивает она ядом, каким образом удается ей так аккуратно вспарывать грудные клетки своих жертв и извлекать из них сердца? Либо гигантская змея могла принимать и другие обличья, либо Отец Небесный что-то недодумал...
Белесая рептилия стала подниматься перед Брайдером, медленно качая головой из стороны в сторону. Яд летел с клыков ее. Капля яда попала на голое бедро Брайдера — словно к нему приложили раскаленное железо. Нестерпимая боль пронзила тело и Брайдер уже хотел закричать, но какая-то потусторонняя сила заставила его не выдать себя ("кому выдать?" — промелькнуло у него где-то в глубинах сознания) ни дрожью мускулов, ни трепетом ресниц. Он только подумал, что рубец от этой раны останется навсегда.
И еще одна мысль — но какая-то более своя, домашняя — посетила Брайдера. Ему подумалось, что, пожалуй, пора опять прибегнуть к заклятию — обратиться к Отцу Небесному.
Но сделать этого он не успел. Гигантская рептилия внезапно словно клюнула, и огромный раздвоенный язык ее коснулся Лунного Меча. И тут ужас отразился в ничего не выражающих глазах Нимеи. Сделав невероятный кульбит, змея свечой взвилась в небо, развернулась в воздухе, с чудовищным грохотом рухнула на пол около стены и быстро поползла в свою нору. Камни посыпались со стен, брызги гниющих тел фонтаном разлетелись вокруг, и сам Брайдер упал, сбитый наземь ударом гигантского хвоста.
"Ага! — понял Брайдер. — Она боится Лунного Меча!"
Он вскочил на ноги и бросился вслед за змеей. Он опасался, что Нимея скроется от него в бесконечных подземных проходах проклятого города.
От резкого перехода из света в тень Брайдер на мгновение словно ослеп. Но бежать не перестал. Одновременно в ноздри ему ударил ужасающий смрад подземелья — отличный и от ужасающего смрада цирка, и от ужасающего смрада Нимеи, отличный в первую очередь затхлостью, сыростью, липкостью, заплесневелостью и каким-то особым замогильным запахом.
Впереди быстро исчезал белесый хвост в панике удирающей Нимеи. Брайдер, Повелитель Лунного Меча, бросился за ней. Он быстро бежал, хотя и оскальзывался на липком полу подземелья. Проклятая рептилия часто сворачивала, надеясь, видимо, сбить его со следа. Постепенно Брайдер приспособился к местным условиям. Он обнаружил, что подземелье хотя и скудно, но освещалось — стены и потолок люминесцировали. Кроме того, ярко фосфоресцировало тело проклятой твари.
Наконец Брайдер выскочил в огромный подземный зал. Стены здесь светились ярче, и он увидел, что в центре зала, окруженный как бы постаментом из гигантских ступеней, возвышается колодец. Зеленоватое свечение исходило из колодца и оттуда тянуло адским холодом. Змея быстро поднималась по ступеням, явно намереваясь скрыться от Брайдера в этом бездонном колодце.
— Врешь! Не уйдешь! — вскричал Брайдер, Повелитель Лунного Меча, и в три прыжка одолел лестницу, замахиваясь для удара. Самое удивительное, что словно вопреки действиям тела Брайдера — автоматическим движениям тренированного тела профессионального воина — где-то глубоко в мозгу его возникла еще одна крамольная мысль: "А на кой мне, собственно, сдалась эта Нимея? Какая от нее опасность, раз она меня до смерти боится?"
Додумать эту мысль Брайдер не успел. С тонким свистом Лунный Меч описал полукруг и обрушился на тело подземного гада, уже ныряющего в колодец.
Тело Нимеи словно взорвалось изнутри. Блеснула фиолетовая вспышка. Осколки чешуи фейерверком разлетелись кругом, иссекая стены колодца. Мир покачнулся вокруг Брайдера, Повелителя Лунного Меча. Плиты пола разошлись под его ногами — и он рухнул вниз. Падая в пропасть среди обломков, он с ошеломлением увидел, как летящая рядом вниз чудовищная голова Нимеи лопается и опадает, как скорлупа, на ее месте оказывается самая красивая девушка из всех, каких он до сих пор видел. Она была обнажена, невероятно длинные светлые волосы парашютом развевались над ней.
Брайдер широко раскрыл рот от удивления, хотя в рот все время залетала пыль, гниль и мелкие камушки от рушащихся стен.
— Нимея! — восхищенно выдавил он из себя. Язык отказывался ему повиноваться, тем более что рот был полон камней и прочей гадости.
— Брайдер! О, Брайдер! — воскликнула девушка. — Паутина! Паутина! Задержись! — И она указала куда-то за спину Повелителя Лунного Меча.
Брайдер повернулся в падении и увидел, что стена у него за спиной оплетена плотной сетью толстенной слегка светящейся паутины. Пролетающие мимо каменные глыбы покрупнее пробивали в ней дыры, но глыбы поменьше безнадежно застревали. Схватив левой рукой девушку за талию, правой он плашмя сунул меч в паутину. Их дернуло, потом еще раз, и еще, и еще.
Паутина, не выдерживая волшебного меча, рвалась. Но тут падение замедлилось. Они застряли. Сверху на них упала сеть обрубленных липких нитей и окружила их, словно коконом. Камни, мусор, обломки стен и змеиной чешуи пронеслись мимо них вниз. Грохот обвала затихал вдали. Светящаяся пыль — последнее, что падало в пропасть — медленной тучей проползала вниз, и при свете этого облака Брайдер увидел, что красивейшая из женщин мира в обмороке.
Светящаяся пыль, на мгновение осветившая Брайдера и Нимею, уползла вниз. Темная мрачная шахта поглотила их. При неровном, мертвенном свете едва флюоресцирующей паутины была видна полная волнующаяся грудь Нимеи и ее упругие бедра, на которые Брайдер глядел жадным взглядом. Не помня себя, он судорожно прижал ее к груди, и всё заверте...
И тут время опять прекратило течение свое!
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, почувствовал острейшую досаду. Он не мог пошевелить членом — и именно тогда, когда ему больше всего хотелось этого! До чего же не вовремя Отец Небесный решил внести коррективы в развитие событий! Специально он, что ли?
Брайдер подумал, что не худо бы узнать, что там такое происходит вверху, на Небесах.
Говорить он не мог, и потому он мысленно произнес священную формулу заклинания. Памятуя о том, что разный подбор слов в прошлом вызывал неодинаковый результат, Брайдер постарался вспомнить и воспроизвести наиболее удачную формулу заклятия. "Отец мой Небесный! Для чего Ты покинул меня?" — мысленно провозгласил он.
И тотчас посветлело где-то вверху — так, что Брайдеру стало хорошо видно прекрасное лицо Нимеи. Но поскольку он был наклонен к девушке, посмотреть наверх Повелитель Лунного Меча был не в силах. Зато Глас Отца Небесного он слышал четко и ясно.
— Черт знает что такое! — бормотал Отец Небесный, и бормотание это было сродни грохоту гигантского водопада. — Куда это меня понесло?! Какие, к матери, девушки?! Действие идет к завершению, последняя глава, куда я еще один любовный роман воткну?! Бред какой-то! Сюжет просто из рук вырывается! Ладно, давай-ка вот так...
Черная тень на секунду ослепила Брайдера, Повелителя Лунного Меча...
— Врешь! Не уйдешь! — вскричал он и в три прыжка одолел лестницу, замахиваясь для удара. И тут камни пола разошлись под его ногами — и он рухнул вниз. ("Сколько же можно!" — пронеслось в голове у Брайдера.)
Падая в пропасть среди обломков, он с омерзением увидел, что рядом с ним летит вниз белесая подземная тварь — самая отвратительная, самая мерзкая змея из всех, которых он до сих пор видел. Пасть ее была оскалена, невероятно длинное белое тело парашютом развевалось над ней.
Брайдер замахнулся в полете мечом, чтобы поразить мерзкую тварь, — и тут они ударились во что-то мягкое и липкое, вызвавшее в памяти Брайдера воспоминания о гигантской паутине.
Это и была гигантская паутина.
Обломки пола и огромные светящиеся камни пролетели вниз — мимо застрявших в ловушке змеи и человека. Темная мрачная шахта поглотила их. Брайдер обнаружил, что тело его сжато стальными кольцами. При свете огромных желтых глаз гигантской рептилии была видна мощная волнующаяся грудь Брайдера и его могучие бицепсы, на которые Нимея смотрела жадным взглядом. Не помня себя, Брайдер судорожно ткнул в пасть гадине мечом, и всё заверте...
Время, натурально, остановило течение свое.
Брайдер обнаружил себя висящим в воздухе внутри чего-то, смахивающего на застывший смерч.
Ему пришло в голову, что надо разобраться в происходящем. Если прежде он был уверен, что время останавливается под воздействием магической формулы, о могуществе которой он ничего не знал до тех пор, пока случайно не произнес ее в Ущелье Крови, то теперь он уже не сомневался, что заклятье позволяет ему лишь видеть воочию Отца Небесного. А время Отец Небесный останавливает сам. Видимо, Он останавливал его и раньше — но Брайдер ничего не знал об этом и заметить этого не мог. Случайное совпадение — произнесение заклятья и остановка времени — совместившись, открыли для Брайдера Тайну Бытия. Интересно, подумал Брайдер, можно ли произнести заклятье и увидеть Господа, не разрывая ткань событий, не останавливая хода времени? Надо бы попробовать.
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, хотел возвести очи горе и вдруг с приятным изумлением убедился, что может — пусть медленно и как бы нехотя — шевелить шеей. Огромным усилием воли он заставил себя отклонить голову назад и посмотрел наверх.
Сколько он мог охватить взглядом, вверх поднимался такой же застывший, как бы нарисованный, смерч. Только высоко вверху было почему-то гораздо светлей и стенки смерча напоминали длинные-длинные платиновые волосы Нимеи.
Гнев затопил сознание Брайдера. Он мгновенно вспомнил всё: вспомнил, как Отец Небесный отнял у него в самый неподходящий момент прекраснейшую девушку мира — и подсунул взамен эту поганую саблезубую змеюгу. И вместо того, чтобы обратиться к Отцу Небесному с традиционным вопросом, Брайдер, Повелитель Лунного Меча, с редкостным удовольствием мысленно высказал Господу Богу всё, что он о Нем думает: долго-долго, все более заводясь и сатанея, выдавал он Отцу Небесному все те многочисленные слова и выражения, какие выучил, пока был в плену у пиратов кровавого разбойника Амры, и все те, которые слышал в тайных притонах Средиземья, Земноморья и Запроливья от подонков общества — бойцов ночных армий Ваги, Кровуса и Дома Хлодвига.
Наконец запас ругательств иссяк, и Брайдер приготовился к наказанию за богохульство. Раскаянья он не испытывал. Однако божественная кара что-то запаздывала. Это удивило Брайдера. Из предыдущих своих приключений он вынес твердое убеждение, что Высшие Создания — существа довольно злобные, тщеславные, не терпящие критики и предпочитающие не откладывать с наказанием провинившихся.
У Брайдера оставался единственный способ узнать, в чем дело. И он к этому способу, естественно, прибег. Сам удивляясь, что это удается, он шевельнул языком, раскрыл губы и прошептал:
— Отец мой Небесный! Для чего Ты покинул меня?
Собственно, Брайдер хотел эти слова выкрикнуть, но выкрикнуть не смог — смог только прошептать.
Высоко-высоко вверху, в самой середине застывшего смерча открылось вдруг знакомое мутное окошко, и Брайдер, Повелитель Лунного Меча, увидел лик Отца Небесного.
Отец Небесный прижимал огромной рукой к уху какую-то изогнутую планку и могучий Глас Его разносился по Вселенной:
— Проводил ли Я после этого какие-то операции? Проводил... Много какие... Ну понимаешь, Я же знал, что случайно стертый текст можно восстановить... Нет, не восстановилось... Да, нажимал... Да, вызывал... Что, уже совсем ничего сделать нельзя?.. Черт!.. Ну извини, что побеспокоил...
Отец Небесный отложил куда-то изогнутую планку и долго мрачно смотрел перед Собой. Затем уста Его разверзлись и произнесли магическое заклинание, которое Брайдер уже успел выучить:
— Блин!
Отец Небесный помолчал немного и добавил:
— Лучше бы Я по старинке, на "Ятрани"...
Черная тень на секунду ослепила Брайдера, Повелителя Лунного Меча... Нашатырный запах подземелья дружно ударил в нос.
Оскользаясь, Брайдер бежал за хвостом удиравшей в панике Нимеи. Вернее, он с одной стороны вроде бы и бежал, а с другой — и не очень-то торопился, поскольку знал, что никуда от него змея не денется: у колодца он нагонит ее...
Преодолевая третий раз один и тот же путь в подземном лабиринте, Брайдер, профессиональный воин, уже знал его наизусть, и у него появилась возможность осмотреться повнимательнее. Так, он обнаружил, что стены подземелья светятся не сами, а покрыты слоем светящейся плесени и грибов. И пол у него под ногами не строго горизонтален, а имеет сначала некоторый явный уклон в сторону цирка, а затем, с какого-то момента, напротив — в сторону зала с колодцем.
А вот, наконец, и зал. Испуганная до смерти Нимея быстро скользила в колодец, освещая своим телом стыки гигантских плит пола. Брайдер успел даже заметить, что пол был выложен разноцветными плитами, которые образовывали какой-то сложный рисунок. Он хотел было задержаться, чтобы рассмотреть этот рисунок получше, но ноги почему-то не останавливаясь несли его вперед, а тело отказывалось нагибаться к полу...
Сейчас полагалось что-то крикнуть.
— Врешь! Не уйдешь! — завопил Брайдер, Повелитель Лунного Меча. ("Бог ты мой! — подумал он при этом. — Да что я за чушь такую несу?!") В три прыжка он одолел лестницу, вяло замахиваясь для удара (а чего напрягаться-то? — всё равно сейчас проваливаться будем). Не успел он даже сгруппироваться, как плиты пола, как и следует, разъехались, и он провалился в низ. Поскольку в прошлые разы Брайдер проваливался не в низ, а в шахту, он был приятно удивлен: чем бы не был этот низ, но он явно отличался от разваливающегося колодца в лучшую сторону...
Черная тень на секунду ослепила Брайдера, Повелителя Лунного Меча — и он обнаружил, что провалился все-таки вниз, в ту самую шахту, а рядом летит самая отвратительная, самая мерзкая... ну и так далее... и белое тело ее парашютом развевалось за ней. ("Интересно, что такое парашют?" — подумал Брайдер.) Он вяло-вяло — просто чтобы от него отвязались — замахнулся в полете Лунным Мечом, дабы поразить окаянную рептилию, и одновременно подтянул ноги, готовясь к приземлению в паутину...
Приземлились.
...Но тут все почему-то пошло наперекосяк. Брайдер успел обнаружить, что тело его попало в сплетения Нимеи, но шахта вдруг принял какой-то туманный, полупрозрачный вид. Материя утратило плотность, упругость, наполненность... Брайдер ощутил себя каким-то легким, невещественным. И такими же призрачными, ненастоящими были жуткие кольца Нимеи, в которые попал он.
— Что это? Что происходит? — непроизвольно пробормотал он.
— Выссшшее Ссущщесство ззанято ещщще кем-то. Выссшшее Ссущщесство на время ззабыло о нассс... — услышал он жуткое шипение и повернул голову.
— Это ты? — вырвалось у него.
— Да, я, — глухим шепотом (отсутствовали шипящие) ответила Нимея. В глазах ее, до того неразумных, светились усталость и глубокая печаль.
— Ты... ты же безмозглая змея! — оторопело пробормотал Брайдер, одновременно сознавая, что этих слов как раз говорить не следует.
— Ты не знаешшшь... Ты не знаешшшь моей исстории. Это было ззадолго до твоего рожжждения... Мой отецц был Гирердом, королем Гриммердейла, ччеловеком, конешшшно... И могучччим волшшшебником. Но ещщще более могучччие волшшшебницццы выжжили нассс изз Гриммердейла — это были Лягушшшки. Они ззахватили Гриммердейл — и он сстал наззываться Гиблым Долом... Ты сслышшал про Лягушшек Гиблого Дола?
Брайдер очумело потряс головой. Он никогда ничего не слышал ни о каких Лягушках никакого Гиблого Дола.
— Ты мало ззнаешшь для героя! Впроччем, ты не виноват. Так решшило Выссшшшее Ссущщесство... Но я продолжжу. Мой отецц, король Гирерд, поссстроил этот нессокрушшимый город — Сссакрион. А нессокрушшшим Ссакрион до тех пор, пока враги не уззнают нассстоящщее имя власстителя города... Так ссказзал мне отеццц... Он ссозздал город по воле Выссшшего Ссущщесства — и всскоре Выссшее Ссущщесство ззабыло о нассс. Мы сстали жжить в приззрачном мире — таком, в каком мы ссс тобой пребываем ссейччассс... Мой отецц, великий маг, ззнал ззаклинание, поззволяющее видеть Выссшшее Ссущщесство... Мой отецц понял, что нашшш мир сстановится приззраччным, когда Выссшее Сссущщесство отвлекается от нассс и ззанимается сссудьбами других перссон... Мой отецц поччему-то говорил не "персссон", а "перссонажжей"... И ещще он ссказзал, шшто ему не нравится, шшто Выссшшее Ссущщесство так долго ззанимается кем-то другим, шшто он предччувсствует, шшто Выссшшее Сссущщесство пришшлет к нам врага, который будет ззанть насстоящщее имя моего отцца — а ведь мой отецц и ссам не ззнал ссвоего насстоящщего имени... Так и сслуччилоссь. Однажжды Ссскарион осссадило войсско Некроманта. И Некромант ззнал насстоящщее имя моего отцца. Имя это было Кссальтотун. И Некромант убил моего отцца, ззахватил Ссакрион и пересстроил его в ссстрашшный город ччерных башшен. А меня, Нимею, превратил в ззмею, лишшенную раззума, но не лишшенную памяти... Выссшее Сссущщесство покровительствовало Некроманту — и он мог делать всссё, шшто хотел, он был неуяззвим...
— Я знаю, кого ты называешь Высшим Существом. Я видел Его, — заносчиво сказал Брайдер (в желтых глазах Нимеи блеснуло что-то, похожее на восторг). — Теперь Оно покровительствует мне, Брайдеру, Повелителю Лунного Меча. Кстати, почему ты бежала от моего меча?
— Прикосссновение твоего мечча вернуло мне раззум... Это ужжассно... О, Брайдер! Поццелуй меня!
— Еще чего! — сказал Брайдер, Повелитель Лунного Меча. — Я что, с крыльца дубнулся — целоваться с ядовитой змеей?
— Поццелуй! Ты сснимешшшь с меня ззаклятье! Я — принцессса! Я сстану твоей жженой! Я помогу тебе одолеть Некроманта!
— Ты сдурела, что ли? — заорал Брайдер. — На хрен ты мне сдалась! Мне покровительствует Отец Небесный! Я и без тебя справлюсь с Некромантом — Отец Небесный мне поможет! И вообще, что я тебе, скотолож... скотолог... тьфу, черт, да как это слово-то произносится?!
— Я бы тебя укуссила, Брайдер...
Брайдер несколько испугался.
— ...Но яд не дейсствует в приззраччной фаззе ссущщесствования...
Змея явственно всхлипнула.
— Брайдер! Брайдер! — горячо зашептала она. — Я люблю тебя, Брайдер! Мой ненаглядный, мой единссственный!
Брайдер несколько приосанился.
— Милый, раззве ты не понимаешшь, я ведь не ззмея. Я девушшка. Поццелуй меня — и я превращщуссь в девушшку...
— Красивую? — зачем-то спросил Брайдер.
— Раззве ты видел некрассивых дочерей мага?
Это был резонный ответ.
Тут Брайдер вдруг вспомнил полногрудую блондинку с длинными-длинными волосами, отнятую у него Отцом Небесным.
— А какие у тебя волосы были?
— Когда я была девушшкой?
— Да.
— Белые, платиновые — и длинные-предлинные, они доходили мне до пят...
"Ага!— понял Брайдер. — Она".
Воспоминание о полной волнующейся груди и крутых бедрах затопило его сознание — и он уже представил себе, как змея превращается в девушку и падает в его объятья. И сколько всего можно успеть, пока длится эта призрачная фаза и Отец Небесный занимается кем-то другим... Но тут же он одернул себя. Если в этом призрачном мире даже яд не ядовит, то где гарантия, что любовные утехи принесут какое-то наслаждение? И вообще, очевидно же, что Отец Небесный все переиграет по-своему — превратит опять девушку в змею, и ему, Брайдеру, придется тыкать ее мечом в пасть на этой проклятой липкой паутине. Брайдер вспомнил, какие чувства вызвал у него Отец Небесный, отобрав Нимею-девушку тогда, в первом варианте падения в колодец. Нет, игра не стоила свеч. Не к чему было плодить разочарования и горькие воспоминания.
— Шшто ты молччишшь, Брайдер? — зашипела вновь Нимея. — Поццелуй меня, моя прелессть. Я люблю тебя.
— Подумаешь! — сказал развязно Брайдер. — Много вас таких. Знаешь, сколько я таких блондинок видел в кабаках Земноморья?
Призрачные змеиные кольца отпустили его. Нимея отползла по паутине в угол шахты и свернулась в клубок. Из глаз ее покатились кровавые слезы.
Брайдер занервничал.
— Ну чего ты ревешь, чего ты ревешь, дура? — зло спросил он. — Посмотри только на себя!
— Я ззна-аю! — зашлась в рыданиях Нимея.
Брайдеру стало неловко — он понял, что вот это-то он точно сказал зря. Но вместо того чтобы извиниться, еще больше обозлился. С другой стороны, действительно, неужели же он, знаменитый воин, должен просить прощения у бабы? Тьфу, какой бабы — у змеи!
— Ты замолчишь или нет? — рыкнул он.
— Я ззнаю, шшто ты не винова-а-ат... Ты не виноват... Таким тебя ззамысслило Выссшшее Ссущщесство-о-о...
— Слушай, кончай скулить, — раздраженно откликнулся Брайдер. — Ну что ты так заходишься?
— Ты не ззнаешшь... ты не ззнаешшь... как это страшшшшно... всспоминать... вессь этот ужжасс... вссе эти годы... века... кормушшшка... убийсства... сссердцца... О-о! Я ссойду ссс ума! О-о-о!
Брайдер содрогнулся.
— Восспоминания... Пришшли восспоминания... Я не могу... не могу сс этим жжить! Я поконччу сс ссобой!
"Яду не нужно?" — с сарказмом спросил мысленно Брайдер. Но вслух повторить это не решился.
Он почувствовал, что Нимея уже бесит его. Пес с ней, пусть кончает самоубийством, но почему он должен при этом присутствовать?
— Эй, Нимея! — окликнул он, надеясь отвлечь ее от мыслей о суициде. — Скажи-ка мне лучше, что ты знаешь о Священном Камне? Что он может, где хранится, как его получить?
Нимея перестала рыдать.
— Тебе нужжен Ссвящщенный Камень?
— Да.
— Ссвящщенный Камень можжет сснимать любые ччары, леччит любые болеззни, дает влассть над людьми, приворажживает, ожживляет мертвых... Мессто его хранения — жжелудок власстителя Ссакриона. Овладеть камнем можжно, только убив власстителя Ссакриона. А убить власстителя Сссакриона можно, только узззнав его насстоящее имя....
Речь ее вдруг пресеклась.
— О-о-о! — застонала Нимея. — Я не могу-у... я не могу-у-у... Восспоминания... восспоминания...
Огромные желтые глаза ее наполнились такой невыразимой мукой, что Брайдер не мог больше видеть этого. Он закрыл глаза. Спустя какое-то время подозрительные ритмичные звуки заставили его насторожиться. Он открыл глаза — и обомлел. Нимея заглатывала сама себя с хвоста. Она нашла-таки способ самоубийства.
Знаменитому воину Брайдеру стало дурно.
И тут материя обрела плоть.
Мир дернулся — и Брайдер вновь ощутил себя в стальных кольцах гигантской змеи. Мимо, со свистом разрывая паутину, пронеслись глыбы и обломки плит. Темная мрачная шахта поглотила их. При свете огромных желтых глаз рептилии была видна мощно вздымающаяся грудь Брайдера и стальные мышцы его рук, на которые Нимея смотрела жадным взглядом. Не помня себя, Брайдер судорожно ткнул гадине в пасть мечом — и все завертелось вокруг...
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, обнаружил себя на круглой площади, напоминающей внутренний двор. Вздымались беломраморные здания, или, вернее, одно здание со многими дверьми. Над каждой дверью возвышалась башня, и над каждой башней виден был штандарт — белый флаг с изображением Знака Хаоса: восьмью молниями, свившимися в клубок. А в глубине нестройной чередой виднелись другие белые башни — но без штандартов.
Тут только понял Брайдер, где он находится. Он вспомнил, что ему рассказывал седовласый губернатор Тисилипилита: дворец Некроманта помещен в Измененном Мире, увидеть его можно только изнутри, то есть уже попав в него. Брайдер взглянул на небо. Огромное алое солнце занимало весь небосвод — и лишь два разрыва, две круглые дыры виднелись в солнечном диске — словно в пуговице.
Губернатор не солгал. Это был Измененный Мир — мир, вывернутый наизнанку.
Твердой поступью направился Брайдер, Повелитель Лунного Меча, к дверям. То есть внешнему наблюдателю, наверное, так это и казалось, но на самом деле Брайдер пошел к дверям довольно расслабленно и даже развязно — с одной стороны, он уже знал, что вступать в бой с Некромантом, не зная его подлинного имени, бессмысленно, с другой — понимал, что Отец Небесный, раз уж Он занялся походом Брайдера против Некроманта, найдет способ сообщить Брайдеру настоящее имя хозяина Сакриона. Брайдер подумал также, что теперь проясняется, зачем понадобилось убивать Нимею — очевидно, по правилам, начертанным некогда Отцом Небесным, жизнь Нимеи была мистически связана со входом во дворец Некроманта в Измененном Мире — и только убив Нимею, смог Брайдер увидеть дворец и попасть в него.
Брайдер подошел к дворцу и стал медленно обходить двери по кругу. Все двери были абсолютно одинаковыми — и лишь выбитые на них руны различались между собой.
Брайдер понимал, что эти руны означают имена — и одно из них могло быть настоящим именем Некроманта. Но как узнать, какое?
Брайдер вновь и вновь обходил двери по кругу, вновь и вновь повторял доселе неизвестные ему имена: Люцифер, Бельзебут, Астарот, Люцифуг, Сатанахия, Агалиарентус, Флевретий, Саркатанас, Небирос...
Говоря откровенно, Брайдер и не стремился особенно ломиться в эти двери: искать Некроманта методом перебора и долго, и глупо — и Брайдер надеялся, что Отец Небесный тоже сообразит это и предложит Брайдеру какой-то более разумный вариант.
Но около двери с надписью "Таш" какая-то внешняя сила замедлила его шаги. Брайдер понял, что Отец Небесный руководит его действиями.
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, громко выкрикнул:
— Некромант! Некромант! Я зову тебя, я — Брайдер, Повелитель Лунного Меча!
Тишина была ему ответом.
Тогда он толкнул дверь рукой. Дверь была закрыта. Брайдер отступил на два шага и вновь громко провозгласил:
— Таш! Таш! Я вызываю тебя! Я — Брайдер, Повелитель Лунного Меча!
И вновь тишина была ему ответом.
Сверкнул молнией Лунный Меч — и разлетелась в мелкие осколки кованая дверь. Брайдер, Повелитель Лунного Меча, вступил под своды дворца. Но если говорить совсем откровенно, Брайдер махнул мечом лениво и ударил еле-еле — так, для отвода глаз. Он отдавал себе отчет, что если по замыслу Отца Небесного ему не суждено разбить дверь — то руби не руби, всё едино, а если суждено — тем более нет смысла тратить силы: как ни ударь, дверь развалится. И Брайдер оказался прав.
Печатью запустения были отмечены покои Таша. Огромный трон, стоявший в центре зала, был завален полусгнившими тряпками и подушками. У подножия трона громоздились истлевшие кости и черепа. Самого хозяина видно не было.
И тут хриплый нечеловеческий голос прозвучал у Брайдера за спиной:
— Ты звал меня, Брайдер, осквернитель гробниц? Я здесь. Что ты хотел сказать мне?
Брайдер обернулся.
На залитой светом огромного солнца площади — там, откуда сам он только что вошел под своды дворца, стоял тот, кто откликнулся на имя Таш. Это был монстр ростом с дерево. Он имел птичью голову с огромным загнутым клювом и горящими глазами. У него были четыре руки и каждая из рук была трехпалая и имела длинные искривленные птичьи когти. И еще Брайдер почему-то понял, что Таш — это существо женского пола, а не мужского, хотя никаких выраженных половых признаков монстр не имел.
— Я пришел за твоей жизнью, Некромант! — гордо выкрикнул Брайдер. — И я возьму твою жизнь, ибо я знаю твое настоящее имя — Таш!
— Ха-ха-ха! — прокаркало отвратительное создание. — Ты, как всегда, ошибся, сын портовой шлюхи! Я — богиня Таш, а вовсе не Некромант! И тебе никогда не получить мою жизнь, трусливый вор!
Жгучая волна ненависти затопила разум Брайдера, Повелителя Лунного Меча.
— Ты, кажется, жаждешь вкусить острого жала моего волшебного оружия, старая уродина, что постоянно оскорбляешь меня?! — вскричал он, потрясая мечом.
— Ха-ха-ха! — вновь прокаркала Таш. — Я — бессмертная богиня, и мне не страшен твой краденый меч, соанский галерный раб! И я не оскорбляю тебя, я говорю о тебе только правду. Я знаю о тебе всё. Хочешь, я расскажу тебе о твоей трусливой и постыдной жизни?
— Не ври, старая ведьма! — вскричал Брайдер. — Что ты можешь знать обо мне? Я слышу о тебе впервые! Ты — самозванка! Никто не знает такую богиню — Таш!
— Что-о-о? — прокаркала отвратительная полуптица и вдруг стала расти в размерах ввысь и вширь. — Так слушай, продажный предатель! Ты родился в грязном притоне, на соанском побережье. Мать твоя была портовой потаскухой, а отец неизвестен никому, даже самой матери, ха-ха! Когда тебе было десять лет, мать продала тебя в рабство за две бутылки плохого вина. Но ты был ленив и вороват, хозяин много раз бил тебя за воровство и, наконец, не выдержав, продал в рабство — гребцом на галеру вождю черных кемийских пиратов Амре. Ты был галерным рабом, ха-ха! Ты был самым покорным, самым трусливым рабом, пока соанские галерники не восстали и не расковали тебя. Ты любишь рассказывать, как ты сам расклепал цепь, ударил кандальным кольцом в висок капитана Эгу Любезника, поднял бунт и захватил корабль. Ха-ха-ха! Ты присваиваешь чужую судьбу, трус! Это как раз Амра когда-то расковался и ударил в висок капитана Деметрио. Это вождь вашего галерного бунта Арата расковался и ударил в висок капитана Эгу. А ты даже не посмел пойти за своим вождем освобождать Соан. Ты бежал в Земноморье и связался там с воровским цехом Дома Хлодвига. Но Туан, глава Дома Хлодвига, поймал тебя на воровстве у своих же, ты был жестоко бит и изгнан из Дома Хлодвига. Тогда ты бежал в Средиземье — и там тоже связался с ворами, с ворами Гильдии. Но Кровус, Повелитель Гильдии, уличил тебя опять-таки в краже у своих. Ты был изгнан из Дома Воров, и любому члену Гильдии разрешено было убить тебя при встрече. Тогда ты бежал в Запроливье — и вновь связался с уголовным сбродом. Тебе повезло. Воровскую корпорацию в Запроливье возглавлял Вага по прозвищу Колесо — давний знакомый по галерному рабству и мятежу Араты. Тогда, когда ты бежал в Запроливье, Вага стал правой рукой Араты — а потом продал его за двадцать тысяч золотых. Так закончился Соанский бунт. Вага сделал тебя, Брайдера по прозвищу Крыса, своей правой рукой.
Но твои аппетиты росли. Ты не хотел уже быть главарем банды, ты хотел большей власти. Ты решил убить Вагу и самому стать Королем воров. Но тебя — ха-ха-ха — подсидел левая рука Ваги — Рэба Грамотей. И быть бы тебе мертвым, Брайдер, не захлестни Запроливье, как и всю Империю Ивамаренси, новое восстание Араты. Великое восстание. Арата спас тебя, а ты рассказал ему все, что знал о предательстве Ваги. Позже это стоило Королю воров жизни... Ха-ха-ха... Наивный Арата так же сделал тебя своей правой рукой — и ты, конечно, продал его Империи, продал за тридцать тысяч золотых. Ты заманил двадцатитысячную крестьянскую армию Араты в пески Кокгнаба, где она была встречена пятитысячной армией императора, молниеносно разрезана, окружена и вытоптана шипастыми подковами боевых верблюдов... Так ты стал не только бастардом, рабом, трусом, вором, но и предателем! Теперь тебя искали два могущественных врага — Вага и Арата. И ты бежал со своими кровавыми тридцатью тысячами золотых далеко на юг — в горы Лебанона. Там никто не знал о твоем черном прошлом — и ты зажил как богатый человек. Роскошь понравилась тебе. Но ты уже жаждал власти. Ты связался со стигийскими жрецами, надеясь, что за деньги они посвятят тебя в мрачные тайны своего проклятого культа. Но жрецы обманули тебя. И когда в наш мир магической силой был вброшен Илэриэн, вступил в битву со стигийскими жрецами и был поражен волшебной болезнью, ты стал выхаживать его, надеясь, что он поправится — и отомстит за тебя жрецам. Так выяснилось, что ты еще и злопамятен, ха-ха-ха! Прибывшая в наш мир за своим мужем волшебница Каттея впопыхах не разобралась в твоей черной душе. Она щедро наградила тебя за помощь Илэриэну — дала приворотный камень и перстень Врат. И тут ты впервые попробовал захватить власть, Брайдер. Ты приворожил камнем юную наследницу Келидона — Лелию, пользуясь отсутствием ее отца Ональда. Но старый мудрый Ональд-ан-Гисс вернулся из похода и сразу раскусил тебя, растлитель малолетних! Он узнал, что ты не только совратил его дочь, но и заразил постыдной болезнью, подцепленной тобой в воровских притонах. Ты был бы мертв, Брайдер, если бы отца не упросила за тебя Лелия, которая не могла избавиться от колдовских чар приворотного камня. И тогда тебя изгнали из Келидона в пустыню Заатмана. Там бы ты и умер, бастард, вор, трус, раб, предатель и совратитель — ядовитые шакалы уже шли по твоим следам. Но тебе вновь повезло: ты наткнулся на усыпальницу Мегавольта. Ты похитил меч великого царя древности — волшебный меч Мегавольта, непобедимый Лунный Меч. И ты вернулся в Келидон, убил благородного Ональда-ан-Гисса, сел на его трон и взял в жены Лелию, поклявшись ей в храме Гунноры в вечной любви. Так ты стал еще и убийцей, ха-ха-ха! Но тебе уже было мало Келидона. Ты прослышал, что умер царь Великого южного царства Куш — Ригенос, и на трон взошла его малолетняя дочь Зельма. И тогда ты бежал из Келидона в Куш, захватив с собой приворотный камень, перстень Каттеи и много других волшебных предметов, которые ты нашел в сокровищнице Ональда. Так ты стал еще и клятвопреступником, ха-ха-ха! Ты тайно прибыл в Куш, обманом пробрался в столицу, ночью, перебив ни в чем не повинную стражу своим волшебным мечом, проник в покои Зельмы, околдовал ее приворотным камнем, совратил, а затем сел на престол Куша как законный муж и соправитель. Так ты стал двоеженцем, ха-ха-ха!
Но тебе было мало короны Куша, ты решил создать империю. Твой взор устремился на северо-восточную границу Куша, на Великое лесное царство Клеш, которым в мире и согласии правили семеро сыновей знаменитого Феанора — Маэдрос, Маглор, Целегорм, Карантир, Куруфин, Амрод и Амрас. При помощи волшебных предметов, украденных из сокровищницы Ональда, ты перессорил братьев и вызвал в Клеше кровавую междоусобицу, гражданскую войну. Так ты стал еще и поджигателем войны! Когда братья перебили друг друга, ты легко присоединил опустошенную лесную страну к своим владениям. Ты уверовал в свою непобедимость, твоей империи был нужен выход к морю — и ты покусился на земли Квормолла, что лежали между лесами Клеша и морем. Ха-ха-ха! Как ты просчитался! Властители Квормолла братья Гваэй и Хасьярл были великими магами — и ты лишился своей империи. Клеш был возвращен клешитам, на трон Куша возведен племянник Ригеноса, а царица Зельма была помещена в волшебный сон, сон — медленное умирание. Всё, что ты украл в сокровищнице Ональда, было отнято у тебя. Лишь над перстнем Каттеи — магией из другого мира — и над Лунным Мечом, чья магия уходит в самую глубь веков, не властно было волшебство Гваэя и Хасьярла. Ты убеждаешь всех, Брайдер, что пришел в Сакрион за Священным Камнем, чтобы спасти Зельму, ха-ха-ха! Конечно, Зельма тебе нужна: если она очнется от сна, ты сможешь вновь претендовать на трон Куша. Но больше всего тебя манит трон Некроманта, власть над Сакрионом. Я вижу тебя насквозь, Брайдер. Ублюдок, вор, раб, трус, предатель, растлитель, клятвопреступник, двоеженец, пес войны — ну что ж, ты — типичный герой так называемой героической фэнте...
Черная тень на секунду ослепила Брайдера, Повелителя Лунного Меча...
— ... клятвопреступник, убийца, двоеженец, стяжатель, интриган, поджигатель войны — вот твои титулы, Брайдер, осквернитель могил. Вся твоя сила — в перстне и в мече Мегавольта. Без них ты никто, ты — пустое место, ты — насекомое, ты — самовлюбленная посредственность! Ха-ха-ха!
— Кыш, проклятая птица! — закричал Брайдер, не помня себя. — Это все ложь, ложь, ложь! Ты все время врешь, врешь, врешь!
Темная пучина гнева потопила разум его, застила очи. Кровушка буйно прихлынула и к челу, и к вискам, и к потылице...Не учуял Брайдер, как подъял меч, как кинул в птичью плоть:
— Потчуйся, сукина дочь!..
Лунный Меч, туго взвыв, воткнулся в брюхо мерзкой богини. Брюхо вдруг треснуло — и облако тьмы, черное, как совесть тирана, хлынуло из него и мигом закрыло полсолнца. Тьма, изошедшая из брюха богини, накрыла ненавидимый Брайдером город. Исчезли арочные ворота с рунными надписями, страшные башни со Знаками Хаоса на них, дальние шпили, сам дворец Некроманта, тронная зала богини Таш... Пропал Сакрион — великий город, как будто не существовал на свете. Всё покрыла тьма, напугавшая Брайдера, Повелителя Лунного Меча.
"Ой-ой-ой!" — сказал мысленно Брайдер и быстро повернул на пальце перстень Каттеи...
Он обнаружил себя в хорошо знакомой ему комнате в башне. Каттеи не было. Брайдер постоял немного, подождал. Никто не шел к нему.
Тогда он сам подошел к двери. Но дверь оказалась заперта снаружи. "Ой, мудрит что-то Отец Небесный!" — с испугом подумал Брайдер и отправился к окну. Опасливо выглянул из окошка. Было высоко. Прыгать не хотелось.
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, почувствовал внезапный импульс извне и покорно глянул на горизонт.
Гуттаперчевое облачко круто висело на краю алюминиевого неба. Оно было похоже на хорошо созревший волдырь. Ветер был суетлив и проворен. Он был похож на престидижитатора. "Совсем охренел Отец Небесный! — подумал с ненавистью Брайдер. — Что еще за "престидижитатор" такой? Откуда Он такие слова берет?"
Облако быстро приближалось.
"Никак, Каттея летит", — смекнул Брайдер и на всякий случай отошел от окна подале.
Облако втянулось в комнату, на секунду зависло и действительно обернулось Каттеей.
— А, это опять ты, Брайдер! — радушно сказала волшебница. — А где же твой меч?
— Да я им в птицу кинулся, — потупившись сказал Брайдер.
— В пти-и-ицу?! Ой, не могу! — Каттея захохотала, перегнувшись пополам — В какую птицу? Зачем?!
Брайдер разозлился.
— Ну, она не совсем птица. Или даже совсем не птица. Здоровое такое чудище. Именует себя "богиней Таш". Разговаривает по-человечески. Смеется больно противно...
Узнав, в чем дело, Каттея посерела, осунулась и возмужала.
— Вот как... Значит, это была Таш, богиня Тархистана — уже не существующей страны уже не существующего мира... Должно быть, она была очень зла и голодна: ей давно не приносят жертв...
— Ты, я вижу, знаешь о ней... Она очень сильна?
— Надеюсь, что нет. Боги, которым не поклоняются, быстро слабеют. Ты попал в нее?
— Конечно.
— Лунный Меч — волшебное оружие. Думаю, ты убил ее.
— Тогда я возвращаюсь назад! — радостно воскликнул Брайдер. — Мне еще нужно забрать свой меч.
— Как ты полагаешь вернуть его себе?
— Думаю, он сам вернется ко мне — это же волшебное оружие...
— Да, наверное... — рассеянно сказала Каттея. Похоже было, что она задумалась о чем-то другом или была чем-то озабочена. — Волшебные мечи имеют свойство сами вылетать и сами возвращаться в руки хозяев. Марк Корнуэлл именно так рассказывал о своем мече, — взгляд ее стал холодней, а глаза потеплели, — по его словам, меч сам сражался за него...
Брайдер почувствовал, что он здесь лишний, и повернул перстень...
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, обнаружил себя в какой-то комнате и сразу же — по шуму за окном — понял, что он не в Сакрионе. Еще через секунду его тренированный чуткий нос уловил характерные запахи, и Брайдер понял, что он попал в какой-то крупный портовый город: Бал-Сарот, Но-Омбрулск, Ул-Плерн, Кэр-Паравел, Лус-Птокай или Ре-Альби — безразлично: все эти города были похожи друг на друга как близнецы, и все одинаково далеки от Сакриона.
Он вспомнил объяснение Каттеи насчет шарообразных миров и с чувством выругался на одном из наречий Пиратского побережья — как истинному космополиту, ему было все равно, на каком. Брайдер огляделся. Судя по всему, он находился в обычной портовой гостинице — на верхних этажах дома, где внизу размещалась таверна. Номер был обставлен довольно убого. Кровать, сундук, табурет, стол... О! — на столе графинчик...
Брайдер поднял графинчик и посмотрел его на свет. Потряс. Перевернул вниз горлышком. Постучал по дну. Потом со вздохом положил графинчик на сундук. Графинчик был грязен и пуст, как душа Некроманта.
"Выпить бы... Да разве в этой дыре достанешь?" — подумал Брайдер. Золота у него с собой не было.
Через окно он с ненавистью посмотрел на безвкусные вывески лавчонок, на отвратительное синее море, на неровные горы, беспорядочно поросшие мрачными пальмами и еще какой-то дрянью. Крикливая портовая толпа катилась по грязной улице в погоне за наживой. За углом, в переулке, воровская братия обделывала свои дела — кто-то кричал: "Акулы!". На душе у Брайдера было мерзко.
Он повнимательнее пригляделся к вывескам лавчонок и таверн в надежде разобрать среди рисунков какие-нибудь руны — это дало бы возможность понять, на каком языке здесь говорят, а значит, и какой это порт. Но надписей, как обычно, не было. Неграмотным морякам, пиратам, проституткам ни к чему были руны.
Брайдер пристально посмотрел на порт, пытаясь по его очертаниям вспомнить, что же это за город. Море было неспокойно. Капитаны отвели корабли подальше на рейд — от греха. Дул свежий, крепкий ветер. Волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкра...
И тут время остановило течение свое.
Брайдер несказанно обрадовался. Может, от Отца Небесного он что-нибудь узнает?
Он поднял голову (что получилось удивительно легко) и скороговоркой (а вдруг не успеет?) пробормотал:
— Отец-мой-Небесный-для-чего-Ты-покинул-меня?
Прямо посреди потолка расчистилось привычное овальное окошко, и Брайдер увидел хорошо знакомый ему лик.
Господь был явно грустен.
Мрачно смотрел Он перед собою — и чувствовалось, что Он хочет сказать что-то, но не может.
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, вспомнил заветное слово и услужливо подсказал:
— Блин!
— Блин, — покорно повторил Отец Небесный, — вдруг само же написалось, помимо воли! Да что же это со Мной? Ни в какие ворота... Сказать кому — засмеют...
Он снова мрачно замолчал.
— А со мной-то что? — несмело спросил Брайдер, одновременно удивляясь, что вообще может говорить.
Отец Небесный явно не слышал его. Но какой-то импульс, похоже, дошел до сознания Божества.
— И этого вытаскивать надо, — сказал Он хмуро и как бы раздумывая. — Дело-то к развязке пора вести... Ну вот — напридумывал правил, так теперь сам же о них спотыкаешься. Тут надо что-нибудь хитрое, кого-нибудь третьего ввести... из ранних глав, что ли?
Черная тень на мгновение ослепила Брайдера, Повелителя Лунного Меча... Он всё пытался по очертаниям порта понять, что это за город. Большая удобная бухта видна была из окна. Вдали еле заметно вдавались в бухту два мыса, словно стремясь замкнуть кольцо. Справа угадывались довольно высокие горы. Слева острые глаза Брайдера разглядели в желтой дымке стены и башни еще одного города. Похоже, что еще левее, за стенами и башнями, начинался другой залив...
Ул-Хрусп, догадался Брайдер. Он в Ул-Хруспе. А город, что слева — порт Ул-Плерн. Конечно, могло оказаться, что порт вдали — это Клелг-Нар, а, значит, сам Брайдер сейчас — в Кварх-Наре, но почему-то Брайдер был уверен, что там слева нет гор... Впрочем, это неважно. В любом случае, он — в Земле Восьми Городов. Очень далеко от Сакриона.
"Чтоб ты сдох! — с ненавистью подумал Брайдер об Отце Небесном. — Засунул. Додумался. Поближе не мог, конечно..."
Он лег на кровать, заложил руки за голову и стал думать, есть ли смысл еще раз смотаться к Каттее и обратно: вдруг получится ближе к Сакриону, а значит, и к Лунному Мечу?
Какой-то шипящий звук привлек его внимание. Брайдер повернул голову и увидел, что из грязного графинчика выползает облако серого дыма.
"Начинается..." — с неудовольствием подумал Брайдер, садясь на кровати и привычным жестом хватаясь за перевязь. Меча не было. Ну конечно. Он был безоружен.
Дым сгустился и обернулся огромным лохматым пауком с десятком глаз и когтистыми лапами. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что это — существо из другого мира: в мире Брайдера пауки с жабрами не встречались, и надо быть идиотом, чтобы специально вывести столь несовершенного монстра.
Прямо без подготовки паук прыгнул через всю комнату на Брайдера. Тот откинулся на кровать и встретил паука ударом обеих ног — и тут же ввел в бой кулаки. Одна из ног монстра с жутким хрустом оторвалась и запрыгала по полу. Со звоном лопнул и посыпался осколками паучий глаз. Но паук не отлетел прочь, как рассчитывал Брайдер. Тремя задними ногами он крепко вцепился в кровать, а остальными, плотоядно урча, принялся выламывать Брайдеру руки в суставах.
— Ах ты сволочь! — задохнулся от удивления Брайдер. — Ты еще руки выкручивать?!
В сущности кровать Брайдера была уже не кровать, а арена яростной борьбы двух миров.
И тут паук выплюнул из себя оранжевое удушливое облако.
Брайдер закашлялся, задохнулся и потерял сознание. Перед тем, как провалиться в полную черноту, в его отравленном мозгу возникла невероятно яркая по цвету и четкости картина, как он, Брайдер, Повелитель Лунного Меча, с криком "Вот тебе! Вот тебе!" засовывает змею Нимею в левую ноздрю Отцу Небесному...
Очнулся Брайдер в какой-то узкой вертикальной шахте или трубе. В ней было темно, как у негра в ...
Что-то дрогнуло вокруг. Должно быть, черная тень, как водится, ослепила Брайдера, Повелителя Лунного Меча, но по причине кромешной тьмы он этого не заметил...
Очнулся Брайдер в какой-то узкой вертикальной шахте или трубе. В ней было темно, как в пушечном стволе неосвещенного метрополитена...
Опять что-то дрогнуло. Похоже, вновь черная тень ослепила Брайдера, Повелителя Лунного Меча, но окружающая тьма не давала возможности убедиться в этом...
Очнулся Брайдер в какой-то узкой вертикальной шахте или трубе. В ней было очень темно. Брайдер попытался пошевелить хотя бы пальцем, но не смог. Значит, перстнем воспользоваться не удастся.
Некоторое время он повисел, прислушиваясь к неприятным ощущениям в загадочно скованном теле. Ничего не происходило.
Брайдер попробовал понять, остановило ли опять время течение свое, обездвижен ли он каким-то заклятьем, или связан путами и действительно засунут в какое-то узкое темное помещение.
Однако ему не удалось это. Затекшие члены онемели, и Брайдер не мог даже определить, находится он в призрачной стадии существования или в полноценной.
Оставалось одно. Брайдер быстро прочитал про себя заклинание.
И заклинание помогло. Как-то удивительно близко — кажется, прямо над головой, расчистилось окошко, и Брайдер, Повелитель Лунного Меча, узрел Отца Небесного.
Отец Небесный исторгал из себя тучеобразные клубы дыма. Лик Его наполовину был скрыт жуткой черно-красной книгой, которую Он держал в огромной руке. Приглядевшись, Брайдер обнаружил, что на переплете страшной книги помимо жуткого, явно магического рисунка начертаны какие-то причудливые знаки, не похожие на обычные руны. Как ни странно, Брайдер вдруг осознал, что он может прочесть эти знаки. Вот что гласили они:
Папюсъ
КАББАЛА
Прочесть-то их Брайдер прочел, но смысл этих слов все равно был ему непонятен.
Второй рукой — такой же огромной, как и первая — Отец Небесный стал листать чудовищную книгу. Звуки, которые раздавались при этом, напоминали шум прибоя.
— Эхие... Иеве... Элоим Гиббор... Иегова Саваоф... Адонай... Малек... Нет, — с раздражением сказал Отец Небесный, — это все не то!
Он судорожно зашелестел страницами.
— Кетер... Хокма... Бина... Хесед... Гебура... Ход... Иосод... Нет, нет, нет, это все из какой-то другой оперы.
Он еще лихорадочнее зашуршал страницами и вновь забормотал страшные магические слова-заклятия, вселявшие ужас в Брайдера, Повелителя Лунного Меча:
— Меттатон, Габриель, Рафаэль, Михаель, Самаель, Пико делла Мирандола... Тьфу!
Господь в раздражении откинул куда-то зловещую книгу.
Звука падения, как ни странно, Брайдер не услышал.
Отец Небесный тем временем наклонился и на секунду исчез из окошка. Когда Он появился вновь, в руках у Него была другая книга — еще больше и страшнее предыдущей. Мраком замогилья веяло от этой книги. Переплет ее был раскрашен жуткими красками: черной и какой-то невыразимо мерзкой — не синей, не фиолетовой, не сиреневой, а некой средней между ними, какая бывает только в мистических видениях, на одеждах черных магов да на ликах противоестественно восставших из мрака могил мертвецов.
Заставляющая содрогнуться явно мистическая картина была дважды повторена на переплете книги — на верхней и на нижней обложках, словно в зеркальном отражении. Сумрачные своды изображены были на этой картине, своды, все более уходящие куда-то вдаль, к какому-то жуткому, мерзкому, явно зловещему месту — то ли склепу, то ли входу в гробницу, то ли норе, то ли дыре. Изготовлен переплет был из загадочного материала — не дерева, не кожи, не бумаги, а какого-то другого, отсвечивающего и отбрасывающего блики. Такие же непохожие на руны странные знаки изображены были на книге. Удивляясь открывшимся в себе внезапно магическим способностям, Брайдер, Повелитель Лунного Меча, прочел название и этой божественной книги:
П.С. Гуревич
ВОЗРОЖДЕН
ЛИ
МИСТИЦИЗМ?
Отец Небесный тем временем полистал книгу, скривился, как от зубной боли, и с явным раздражением отбросил зловещий труд. Гул, подобный грохоту извергающегося вулкана, докатился сверху до Брайдера.
Отец Небесный некоторое время не двигался, затем вдруг словно проснулся и громко и внятно, с внутренней мукой, произнес:
— Перестройка клятая! Как раньше легко было работать: корабли комические... космические... пришельцы жукоглазые... синхрофазотроны...
Отец Небесный замолчал, уставясь перед собой отсутствующим взглядом. Затем хлюпнул носом и вдруг страдальчески завопил:
— Светлое будущее советского человека, блин!
Брайдер едва не оглох от этого крика.
Но Отец Небесный, в неизъяснимой милости своей, успокоился так же внезапно, как и разгневался.
— Ладно, — сказал Он и, помолчав, добавил наставительно: — Труд, труд и труд. Только труд!.. Дошло до меня, о великий царь... Тьфу ты, вот уж действительно: лезет из дебрей подсознания...
Лицо Отца Небесного исказилось какой-то сатанинской гримасой.
— Погоди, погоди... — забормотал Он. — А что вообще такое значит "некромант". А? Ну-ка, ну-ка...
Отец Небесный наклонился куда-то за пределы видимости и чем-то там зашелестел. Шелест этот напоминал звуки обвала в горах Лебанона.
— Та-ак... Некролог... Некрореализм... Никакого Чебурашки нет...
Господь выпрямился и разочарованно пошевелил губами.
— Что-то мне это слово все-таки напоминает... Некромант... Некромант... Явно двойное слово... Автомат... Сопромат... Киловатт... Цитостат... Целибат... Предикат... Индикат... ор.. Нет... что-то другое... Антидот... Живоглот... Спекулянт... Обскурант... Кверулянт... Корнеплод... Сирил и Корнблатт... Халифат... О! — Лицо Господа внезапно просветлело. — Новое слово на букву "хэ"! — сказал Он с непонятным сарказмом. — Ну-ка... Сейчас посмотрим... Та-ак... Хиромант... человек, занимающийся хиромантией...
Отец Небесный вздохнул.
— Остряки-самоучки, — сказал Он с изнеможением. — Таланты-самородки. Шутники-затейники. Сепулька — смотри сепулькарий... А мы и посмотрим. Ну-ка, ну-ка... Хиромантия... Ага... Понятно... С Некромантом тоже теперь все ясно...
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, занервничал. Ему-то ничего не было ясно. Отец Небесный у него на глазах сыпал бесконечными магическими заклинаниями, и число понятных слов в Его речи все сокращалось и сокращалось. Похоже, что вот-вот откроется что-то важное о Некроманте — может быть, даже его настоящее имя — но если Отец Небесный и дальше будет изъясняться исключительно заклинаниями, ничего, конечно, выяснить не удастся.
Тем временем Господь продолжал свой загадочный труд.
— Так... это как же будет в переводе... — бормотал Он. — Так, чтобы коротко и похоже... Трупогад, что ли? Нет, это какие-то неприятные ассоциации вызывает... Жировоск, например... И вообще, могут заподозрить, что это намек на премьера... Актуальных политических ассоциаций лучше избегать... Это тебе не Цесалет Гравилевич...
Отец Небесный вздохнул.
— Легко им было. — пожаловался Он неизвестно кому неизвестно на кого. — Полуэкт ибн Полуэктович... А тут... Ну ладно... Предположим, имя должно отражать чудовищную сущность Некроманта. Чудовище... Это значит: Монстр... Монстр... Монстр.. Монстерус... Нет, это пальма... Монстродонт... хи-хи... Так, ладно... Монструаз... Паре... Монструал... тьфу, мать! Монс... Монс... Монсеньёр... Монтаньяр... Монтигомо... Монтесума... Монте-Кристо...
Отец Небесный помолчал и вдруг с выражением произнес:
— Узник горько улыбнулся. "Я аббат Фариа, — сказал он, — и сижу в замке Иф, как вы знаете, с тысяча восемьсот... э... кажись, одиннадцатого года..."
Отец Небесный прокашлялся.
— Ну, хорошо. Монстр. Как выглядит монстр? Страшный, огромный... О, огромный. Гигантский. Массивный. Массив... Масс... — Господь опять забормотал загадочные заклятья. — Масс... Масс... Массолит... Массаракш... Массандра... Мастер... и Маргарита...
Отец Небесный закрыл глаза и некоторое время сидел не двигаясь.
— А чего я мучаюсь? — спросил Он вдруг, открывая глаза и явно возбуждаясь. — А ну-ка, как будет "Чудовище", если его транскрибировать на английский? Так... так... Как там по-английски "ща"? Кажется, никак... Ну и пес с ней, пусть будет "че"... Та-ак... Получаем: "Чадович"... Нет, нехорошо — славянская фамилия... А если так: Чад Ович? Чед Оливер... ЧадОвич... Может, апостроф после "о"? Чад О'Вич... Нет, это ирландец. Откуда тут у нас ирландцы... А если через два дефиса, а? Ну-ка, ну-ка... Чад-О-Вич... Блеск! Действительно, блеск! Выглядит, как титул. Очень хорошо. И вызывает скрытые ассоциации. Чад, например. Озеро... Послушай, далёко на озере Чад изысканный бродит О-Вич... Ага. А ВИЧ — это же возбудитель СПИДа!
Отец Небесный мерзенько захихикал:
— Ну все, Некромант! Теперь Мы знаем твое истинное имя...
Мир дернулся — и Брайдер вдруг обнаружил себя на свету, стоящим в какой-то огромной зале. Потолок залы терялся в невообразимой высоте. Стройные ряды огромных беломраморных колонн прореживали циклопическое помещение. Некоторые колонны были увиты гигантскими плющами с цветами неземной красоты. От одного взгляда на эти цветы Брайдеру стало не по себе: он узнал в них известные по легендам хищные колдовские плющи, пьющие мысли своих жертв.
Океан запахов обрушился на Брайдера. Его чуткие ноздри сразу опознали запахи самых дорогих и редких благовоний, экзотический духов, редчайших цветов и вин. Роскошные тропические деревья росли, казалось, прямо из беломраморного пола, расписанного магическими знаками. Высоко-высоко вздымались струи невероятной красоты фонтанов. Одни из них были прозрачно-фиолетовыми, другие — рубиновыми, третьи — хрустальными. Терпкий запах изысканнейших заморских вин доносился от фонтанов, и Брайдер понял, что в них кипит не вода.
Пузырящиеся водопады низвергались в окружавшие фонтаны обширные бассейны. Пенные столбы взбрасывало вверх. Хрустальное дно бассейнов, имевших форму магических звезд, светилось нижним светом, пробивавшим толщу вина, и в нем были видны серебристые плавающие тела. Брайдер достаточно времени провел на море, чтобы сразу узнать в этих телах русалок. Впрочем, в некоторых бассейнах, кажется, плавали гигантские мурены.
Глянув чуть дальше, Брайдер увидел живую стену из роскошных белых тюльпанов невероятных размеров и невиданной красоты. Стена выгибалась полукругом и играла, видимо, роль ширмы, деливший на секторы бесконечную залу. Слева от стены тюльпанов Брайдер увидел другую такую же — из махровых заморских хризантем, а справа — еще одну, из алых, розовых и молочно-белых роз.
Обнаженные негры-гиганты с чудесными, не чадящими факелами стояли тут и там, как каменные изваяния. Кроме них Брайдер увидел огромных странно одетых зеленокожих великанов, которые держали в руках гигантские чаши — светильники. Брайдер догадался по их виду, что это легендарные джинны. Кроме того, вверху реяли полчища светляков, а между колоннами блуждали голубые болотные огни. Наконец, сверху, с невидимого потолка, лился мягкий розовый свет.
Воздух был наполнен звуками. Отовсюду слышно было птичье пенье. Краснохвостые зеленогрудые попугаи носились между колонн и кричали: "Я восхищен!" Живые атласные бабочки ловко уворачивались от них, сплетаясь в причудливом танце. Наконец, Брайдер понял, что в зале звучит еще и музыка — удивительная, мягкая, неземная, чарующая музыка.
Поведя глазами, он увидел, что в такт этой музыке шевелятся стены из цветов и сразу во многих местах грациозно движутся, переплетаясь в сложные изысканные узоры, невиданной красоты обнаженные танцовщицы...
И тут взгляд Брайдера уткнулся в золотой трон, покрытый шкурой давно вымершего серебристого саблезубого леопарда. Перед троном высился яшмовый стол, уставленные золотой и нефритовой посудой с редкостными плодами. В хрустальных бокалах искрились вина.
На троне в пышных парчовых и шелковых одеждах возлежал зловещего вида высокий старик с густыми бровями, черной бородой, шрамом через все лицо и чашей вина в руках. Ему прислуживали красивейшие молодые гурии. Старик с интересом наблюдал за Брайдером.
— Ну здравствуй, здравствуй, Брайдер, непобедимый герой! — сказал старик, мерзко осклабившись. — Вот ты и попал в мой дворец, в который так отчаянно стремился. Что же ты не рад?
Брайдер, Повелитель Лунного Меча, сразу понял, что перед ним — ненавистный Некромант. Брайдер вообще был очень умный. Брайдер хотел было ответить злодею, сказать что-нибудь дерзкое, но оказалось, что он не может говорить.
— Ха-ха-ха! — зловеще рассмеялся Некромант. — Я вижу, как ты пытаешься, Брайдер, но не можешь вымолвить ни слова! Ты нем, непобедимый герой — на твои уста наложена печать молчания.
Некромант вновь зловеще расхохотался и отхлебнул из своей чаши. Острый нюх Брайдера сразу подсказал, что в чаше у мага не вино, а кровь.
— Я благодарен тебе, бывший Повелитель Лунного Меча, за то, что ты убил Таш. Эта древняя старуха давно уже действовала мне на нервы... О, я вижу удивление в твоих глазах! Да, да, ты убил ее, хотя она и считалась, как все боги, бессмертной... Правда, чернильное пятно, которое выползло из этой каракатицы, затопило полгорода и сделало его непроходимым, недоступным даже для света солнц и, разумеется, непригодным для жизни, но я на тебя за это не в обиде. Это не твоя вина... Не нервничай, не нервничай, — проницательно добавил Некромант. — Меч я прибрал. Нечего ему там валяться. Так что теперь я — Повелитель Лунного Меча!
Некромант оскорбительно захохотал.
— А как тебе понравился способ, каким я захватил тебя? Как тебе понравился мой паук?
Некромант вновь довольно расхохотался.
— Не только у тебя есть подарки из других миров, Брайдер! Это паука извлек я путем магического искусства из другого мира. И это не паук, Брайдер, это — порождение магии иного мира, магии, настолько чуждой нам, что ты и представить не можешь. Это механизм, Брайдер, вроде ворота или осадной башни на колесах. Это машина. Имя ей — "БМВ". Боевая Машина Волшебника!
И Некромант опять самодовольно рассмеялся.
— Ну что ты тужишься, Брайдер?! Что ты тужишься?! Неужели ты не понимаешь, что тебе не разорвать пут, коими ты окован, — и даже не заговорить. Ты же часто имел дело с магией, Брайдер, неужели ты так и не понял, что с тобой? Как ты глуп, Брайдер, ха-ха-ха!
Брайдер оставил попытки вырваться из невидимых пут и, скосив глаза, внимательно осмотрел себя. Тут только он понял, что заключен в магический кристалл — и, значит, бессилен выбраться из него сам.
— А! — радостно воскликнул Некромант, привставая на ложе. — Я вижу, ты понял, что с тобой! Ну что ж...
Некромант прошептал какое-то заклинание и щелкнул пальцами.
Брайдер почувствовал, что может говорить.
— Ты... ты... — сказал он, выплескивая наконец всю ненависть, что скопилась в нем. — Я же тебя... я тебя знаю... я же тебя видел: когда я кочевал...
— С трибой рамапитеков? — ехидно перебил его Некромант.
— Сам ты рамапитек! — озверел Брайдер...
Черная тень на секунду ослепила Брайдера...
— ...Я же тебя знаю: ты — Лисквилл, Безумный Герцог Ул-Хруспа...
— Верно! — расхохотался Некромант. — Я Лисквилл, прозванный Безумным Герцогом, Повелитель Ул-Хруспа. Потому я так легко и захватил тебя. Когда ты вернулся в наш мир — ты попал в мои владения, и я узнал об этом сразу... И еще я скажу тебе, ибо я, Великий Маг, ведаю о тебе многое: тебе известно, я знаю, что победить меня можно, лишь узнав мое подлинное имя. А Лисквилл — вовсе не подлинное мое имя... И у тебя уже нет твоего волшебного меча...
Легкая тень промелькнула в сознании Брайдера. Он вспомнил все, что видел и слышал только что у Отца Небесного...
— Лунный Меч! Лунный Меч! — прокричал он что есть сил. — Я, твой Повелитель, призываю тебя!
Раздался жуткий скрежет, и медленно, словно нехотя стал приподниматься массивный золотой трон. Бесценная шкура реликтового леопарда сползла с него на пол. Трон встал на ребро, покачнулся — и с грохотом перевернулся, давя в мелкую крошку яшмовый стол. Лунный Меч вылетел из-за трона и, разворачиваясь в воздухе рукоятью к Брайдеру, ткнулся ему в правую руку.
Но магический кристалл не пустил его. С медным звоном ударил Меч о невидимое стекло кристалла — и упал на пол. Некромант быстро прошептал заклинание и поднял меч с пола.
— Ну, и чего ты добился, герой? — укоризненно спросил он Брайдера.
И тут все вдруг приняло странный, призрачный вид. Потускнели краски, стали тише звуки, почти исчезли запахи. Изменилось и выражение лица Некроманта — и тот быстро-быстро отступил на несколько шагов.
Брайдер вдруг почувствовал, что кристалл не сдерживает его.
— Магический кристалл в призрачной фазе не действует, — быстро объяснил ему Некромант.
Брайдер мстительно усмехнулся и открыл рот...
— Не зови Меч! — быстро сказал Некромант. — Не поможет. В призрачной фазе Меч не сможет сменить владельца.
Брайдер остановился. Подумал. Затем сказал:
— Я все равно убью тебя, Некромант. Я знаю твое подлинное имя: Чад-О-Вич!
— От Него? — Некромант кивнул на небо.
— Да.
— Ты научился заглядывать Туда?
— Да.
— Хорошо. Я так и думал. Тогда ты знаешь, что призрачная фаза бытия означает, что Он занимается кем-то помимо нас...
Брайдер кивнул.
— Брайдер, ты — главный положительный герой этой истории, я — главный отрицательный. Подумай, что же может быть таким важным, чтобы Он забросил нас и отвлекся еще на кого-то, а?
Брайдер начал злиться.
— Я все равно убью тебя. Отец Небесный поможет мне. Я знаю, что Он так решил.
— Я тоже знаю это, Брайдер, — быстро ответил Некромант. — Конечно, ты убьешь меня, получишь Священный Камень, что у меня в желудке, сядешь на трон Сакриона... Но я знаю больше тебя, Брайдер... Аллах уже нашел замену не только мне, но и тебе. Сейчас Он плетет судьбу того, кто уничтожит тебя. Твоя героическая история кончится на троне Сакриона. Дальше уже неинтересно. Дальше нужен новый герой. И сейчас Он создает этого героя. Слушай меня внимательно, Брайдер: идущий за тобой сильнее тебя, ты не достоин нести обувь его, он одолеет тебя духом и огнем. Меч страшнее твоего в руке его, и он очистит этот мир от врагов своих, и соберет все сокровища этого мира в сокровищницу свою, а тебя спалит, как солому, огнем неугасимым. Ты обречен, Брайдер, ты думаешь, что ты сейчас — как могучий дуб, но и секира лежит уже у корней твоих, и срубят тебя и бросят в огонь...
— Не заговаривай мне зубы! — вскипел Брайдер, хотя и почувствовал, что пугается. — Ты научился красиво говорить, конечно, но как ты докажешь, что говоришь правду?
— Смотри, — указал наверх Некромант Чад-О-Вич и, завывая, провозгласил:
— О, Аллах! Да будет так — среди славных сподвижников в Раю!
Хотя это заклинание и отличалось от известного Брайдеру, но подействовало точно так же: высоко вверху расчистилось окошко, и они увидели лик Отца Небесного. Отец Небесный был чем-то очень занят. Он пристально смотрел куда-то, губы его еле-еле шевелились, словно он проговаривал про себя какой-то текст. По движению плеч Господа Брайдер догадался, что тот что-то делает руками. Изредка сверху доносилось какое-то странное, явно искусственное попискивание.
— Послушай! — жарко зашептал прямо в ухо Брайдеру Некромант Чад-О-Вич. — Ты еще не ведаешь главного: я узнал способ, как избавиться от Него.
— Что? — обалдело переспросил Брайдер.
— То, — продолжал шептать Чад-О-Вич. — Я знаю, как избавиться от Его опеки, как стать совсем свободными. Есть заклинания. Есть ритуал. Но мне нужен ты. Только если главнейшие герои примут участие в этом обряде — можно освободиться. Понимаешь? Главнейшие герои сейчас — ты и я. Не помню, как это называется, протагонист и антагонист, что ли... Неважно. Важно, что все нужно делать сейчас, пока Он не создал нового героя...
Брайдер смотрел на Чад-О-Вича с недоверием.
— Пойми ты, дурень, — чуть не плача, говорил Чад-О-Вич, — мы же законсервируем наш мир. Он станет вечным, понимаешь, вечным. Мы с тобой станем бессмертными, понимаешь, бессмертными... Ну неужели тебе не хочется быть бессмертным? Ну скажи, скажи, неужели тебе не нравится тот мир, что я создал у себя во дворце? И это будет вечно, если мы освободимся от Него... Ну, представь себе: вина, какие хочешь, жратва, какая хочешь, женщины, какие хочешь, наслаждения, развлечения, какие пожелаешь — и это вечно, вечно! Ну что тебя сдерживает? Зельма? Да я же знаю, что тебе на фиг эта Зельма не нужна... Здесь ты можешь найти в сотни раз лучше! И без конца! И никто не сможет разрушить это!
Брайдер посмотрел Чад-О-Вичу прямо в глаза. Нет, никакого безумия в них не было. Вот алчность, беспредельная алчность — это да, это имело место.
— Если все так, как ты говоришь, — спросил он быстро и почему-то тоже шепотом, — отчего же ты не сделал это прежде, сам, один?
— Я же тебе сказал, — почти заплакал Чад-О-Вич. — Для успеха нужны все главные герои, все, ты понимаешь? Сейчас это — ты и я. Еще чуть-чуть потянешь — будет и третий... Ну что тебе еще надо? Священный Камень? Пожалуйста!
Чад-О-Вич напрягся, глаза его начали вылезать из орбит... Вдруг он отрыгнул что-то и затем выплюнул на руку. Брайдер увидел огромную черную жемчужину.
— Видишь? — вновь лихорадочно зашептал Чад-О-Вич. — Я уже не Повелитель Сакриона! Ну, согласишься ты или нет, тугодум проклятый?!
Брайдер наконец открыл рот.
— Дай Камень! — сказал он.
Чад-О-Вич покорно протянул ему жемчужину.
Брайдер схватил ее и даже в ослабленном мире призрачной фазы почувствовал исходящую из Камня мощь.
— Гляди-ка, — удивился он, — да ты, оказывается, не врешь...
— Ну наконец-то дошло! — скривился Чад-О-Вич.
— Слушай, — шепотом сказал ему Брайдер, — дворец у тебя, конечно, загляденье. Зельма, чего уж там, не аргумент. Бессмертие — это вещь. Но ведь мы же в призрачной фазе, здесь все теряет силу или слабеет, в том числе и твои заклятья, я же знаю. А как только Он вновь обратится к нам — мы окажемся в том же положении, с какого начинали: я — в магическом кристалле, а ты...
— Не успеет Он, — зло сказал Чад-О-Вич. — Не успеет. Ты мне скажи только: ты согласен?
— А ты мне скажи, — так же зло ответил Брайдер, — ты уверен, что победишь? Я не хочу до конца жизни мучаться воспоминанием, что освободился от Него, а потом опять стал его игрушкой...
— Я — маг, — веско сказал Чад-О-Вич, косясь с тревогой на Небо. — Я — Величайший Маг этого Мира! Перед тобой...
— Да ладно тебе, Чад!
— Не Чад, а Чад-О-Вич, Повелитель Сакрио...
— Если хочешь знать, — ехидно перебил его Брайдер, — Чад — это вообще какое-то там озеро, а Вич — это возбудитель какой-то хреновины...
Чад-О-Вич заинтересовался:
— Чего-чего он возбуждает?
Брайдер озлился:
— Ты мне зубы не заговаривай. Ты на вопрос отвечай!
— Я — маг, — сказал Чад-О-Вич вновь, но уже совсем другим, доверительным, тоном. — Я привык повелевать людьми, командовать ими. Таким Он замыслил меня. И если по отношению ко мне сталкиваются между собой внешнее целеполагание, команда, и внутреннее целеполагание, намерение, замысел — команда обязательно уступит. Я уверен, что смогу победить. Если ты согласишься, я вызову могущественнейших демонов — и они выведут нас из призрачной фазы, но в таком состоянии, в каком мы пребываем сейчас... Ну, ты согласен?
— Да! — выкрикнул Брайдер.
И тогда Чад-О-Вич выпрямился, простер руки вверх и закричал:
— Стоунд! Стоунд! Я вызываю тебя!
Что-то дрогнуло вокруг.
— Джерузалем! Джерузалем! Я вызываю тебя!
И опять мир вокруг дрогнул.
— Флип! Флип! Я вызываю тебя!
И вновь вокруг прошло какое-то движение.
— Инвадер! Инвадер! Я вызываю тебя!
Движение повторилось.
— Энола! Энола! Я вызываю тебя!
На этот раз все было тихо. Чад-О-Вич, кажется, разгневался.
— Энола! — закричал он с удвоенной силой. — Энола! Я, Маг О-Вич, Повелитель Сакриона, призываю тебя!
И вновь никакого ответа.
— Женщина,— доверительно прошептал Чад-О-Вич Брайдеру. — Ну и черт с ней. Без нее обойдемся. И остальных хватит...
Он вновь взметнул кверху руки и воззвал:
— Исрахим! Исрахим! Я вызываю тебя!
Мир дернулся.
— Стоунд! Джерузалем! Флип! Инвадер! Исрахим! — провозгласил торжественно Чад-О-Вич. — Мы с тобой одной крови: ты и я!
Мир вдруг обрел краски. На Брайдера обрушились звуки и запахи. Но магический кристалл не вернулся. И в руке у Брайдера по-прежнему пылал внутренним огнем Священный Камень.
— Смотри, — одернул его Чад-О-Вич и, ткнув рукой вверх, быстро пробормотал слова заклинания. — О, Аллах! Да будет так — среди славных сподвижников в Раю!
Тут же наверху расчистилось окошко, и Брайдер увидел лик Господа. Господь бледнел на глазах. Таким испуганным Его Брайдер не видел ни разу. Мысль о том, что и Отец Небесный может чего-то испугаться, доставила Брайдеру неизъяснимое удовольствие. Губы Бога что-то шептали.
Брайдер прислушался и, как ему показалось, уловил что-то вроде слова "вирус".
— Видел?! — сказал горделиво Чад-О-Вич. — Каков подарочек, а? — Он сардонически засмеялся, потом вздохнул. — Однако торопиться надо.
Он быстро начертил Лунным Мечом пентаграмму на полу и прошептал какое-то заклинание. Линии вспыхнули мертвенным пламенем. Чад-О-Вич решительно вписал внутрь еще одну пентаграмму — на этот раз в виде звезды Соломона. Она тоже засияла. Внутрь звезды он вписал круг.
— Быстро, сюда! — крикнул он и втащил Брайдера внутрь круга. — Упаси тебя боги выйти за круг или задеть за черту, пока нам не ответят! — скороговоркой предупредил он. Потом он поднял вверх Лунный Меч.
— Поднимай руку! — скомандовал он. — Касайся Камнем Меча!
Брайдер так и сделал — и его словно пробило разрядом молнии.
— Краггаш и Марвин! Краггаш и Марвин, Властители Искаженного Мира! — возвестил Чад-О-Вич. — Мы, Брайдер и Чад-О-Вич, взываем к вам! Накройте нас сводом Истинного Измененного Мира и укройте нас от богов нашего мира!
Но ничего не случилось.
Брайдер глянул на Чад-О-Вича и увидел, что тот покрылся липким потом.
— Сорвалось? — прошептал Брайдер.
— Не знаю, — так же шепотом ответил Чад-О-Вич. — Но есть идея.
Он вновь глянул вверх и крикнул:
— Зе Краггаш! Марвин Флинн! Мы отдаем вам то, что в наших руках, если вы поможете нам!
Грянул раскат грома — и Лунный Меч со Священным Камнем исчезли.
— Приготовься, Брайдер, — дрожащим голосом сказал Чад-О-Вич, — сейчас я произнесу заклинание, которое изменит наш образ: мы избавимся от того образа самих себя, что Он создал и нам навязал, и приобретем свою истинную сущность. После этого, возможно, ты уже не будешь героем, а я — магом, все мои заклятия будут действовать лишь пока мы не выйдем из круга внутри пентаграмм. И твой перстень потеряет силу. Но мы останемся бессмертными, и всё в этом дворце, а может быть, и дальше, будет подчиняться нам и ублажать нас. Понял?
— Зачем так много слов? — нетерпеливо спросил Брайдер.
— Затем, что результат тебя может несколько расстроить. В смысле твоей внешности, например.
— Тогда зачем это делать?
— Затем, что только освободившись от образов, что Он нам навязал, мы можем освободиться от Его власти. Может, и есть другой способ, но мне не удалось узнать о нем.
Брайдер вздохнул. "Конечно, будет неприятно, если окажется, что на самом деле я — жаба или дракон", — подумал он. Но отступать, видимо, было уже поздно.
— Ладно, — сказал Брайдер, — чего уж там... Не тяни.
— Подними руку и повторяй за мной, Брайдер.
Брайдер поднял руку.
— Игне Натура Реноватум Интегра!
— Игне Натура Реноватум Интегра...
Сверкнул огонь. Запахло серой. Брайдер на миг ослеп.
Когда он открыл глаза, Великого Мага Некроманта уже не было. Высокий старик с густыми бровями, черной как смоль бородой и шрамом через все лицо исчез. На его месте стоял довольно потасканный мужичонка, маленький, пузатый, плешивый, с бородавками на лице, сальными глазками, гнилыми зубами и явно не семи пядей во лбу. Брайдер осторожно осмотрел себя и понял, что и он выглядит ничем не лучше.
— Да... — мрачно сказал Чад-О-Вич. — Не фонтан. Но делать нечего.
Сверху до них донеслось что-то вроде "бу-бу-бу".
Брайдер и Чад-О-Вич глянули вверх и увидели, что туманное окошко все еще висит в воздухе, хотя перед ним и выросло что-то вроде стеклянной перегородки — видимо, купол Истинного Измененного Мира — почему и голос Господа звучал приглушенно. Отец Небесный, похоже, был нетрезв. Заплетающимся языком Он бубнил, явно проникаясь все большей жалостью к самому себе:
— Пишешь, пишешь, а для чего пишешь — неизвестно. Читатель, небось, усмехнется... да... А деньги, скажет. Деньги-то, скажет, курицын сын, получаешь? До чего, скажет, жиреют люди... Эх... Что такое деньги? Ну, получишь деньги, ну, водки купишь, ну жене приобретешь какие-нибудь там сапоги. Только и всего. Нету в деньгах ни душевного успокоения, ни мировой идеи...
Брайдер удивился.
— О чем это Он?
— Да пес Его знает, — откликнулся Чад-О-Вич.
— А что же Он, — смутился Брайдер, — так теперь и будет все время там торчать?
— Может быть, — ответил Чад-О-Вич. — Не знаю. Если будет — придется смириться. Переживем. Нас Он не видит. И кроме нас двоих, Его никто не видит. Слышно Его не очень. Привыкнем.
Потом он повернулся к Брайдеру и своим новым голосом, голосом заурядного человека, приказал:
— Положи мне руки на плечи, тогда мои заклятья будут касаться нас обоих.
Брайдер так и сделал.
А Чад-О-Вич вновь поднял руки и забубнил лишенным выражения голосом:
Безглавый собор над небесной пустыней,
Огромнейший город в руинах лежит,
Яд, смешанный с кровью, двух рек не покинет,
И солнце, и солнце злой дух сторожит!
Мир дернулся вокруг. Чад-О-Вич ухмыльнулся щербатым ртом и прошептал Брайдеру:
— Это было охранительное заклинание. Сейчас будет первое наступательное:
Мы равные. Прощай, блаженный край!
Привет тебе, зловещий мир! Привет,
Геенна запредельная! Прими
Хозяев ты, чей дух не устрашат
Ни время, ни пространство. Они сами
Свое пространство обрели, создать
В себе из Рая — Ад и Рай из Ада
Могут. И где бы ни были, все равно
Собой останутся, — и в этом не слабей
Того, кто громом первенство снискал.
Здесь мы свободны. Здесь не создал Он
Завидный край; Он не изгонит нас
Из этих мест. Здесь наша власть прочна,
И мы уверены, что в бездне власть –
Достойная награда. Лучше быть
Владыкой Ада, чем слугою Неба!
И вновь мир дернулся вокруг — сильнее, чем прежде.
— Получилось, — радостно сказал Чад-О-Вич и фальцетом выкрикнул:
Сердца наши жаждут радости
Битвы с богами!
Боги живут
Жертвоприношениями,
Идущими к ним отовсюду,
Они пьют священную сому,
Наслаждаются красотой апсар
И развлекаются играми
В небесных садах!
О, мы начинаем смертельную битву с богами!
И вновь мир дрогнул — и снова сильнее, чем прежде.
Чад-О-Вич ухмыльнулся откровенно порочной ухмылкой и прошептал Брайдеру на ухо:
— Только бы не забыть заклинания... Ну, продолжим...
И он закричал:
— Мы сокрушим эту тварь, враждебно взирающую на нас!
Мир содрогнулся так сильно, что, казалось, должен был пойти трещинами и развалиться. Но этого не случилось. Зато Брайдер, глянув вверх, увидел Отца Небесного, который, казалось, с изумлением прислушивался к чему-то, глядя прямо перед собой...
— Получилось! — воскликнул Чад-О-Вич и полез обнимать Брайдера, слюнявя его своим щербатым, дурно пахнущим ртом.— Получилось! Теперь нужно произнести закрепляющее заклинание. Вдвоем. Одновременно. Слушай.
И он, брызжа слюной, зашептал Брайдеру на ухо слова заклинания. Затем они, взявшись за руки, подняли головы и дурными голосами нестройно заблеяли:
— Свободен наконец! Свободен наконец! Великий, Всемогущий, Я — свободен наконец!
...Томно развалясь, закинув ногу за ногу и пуская газы, Брайдер, бывший Повелитель Лунного Меча, раззявив пасть, терпеливо сносил, как молоденькая обнаженная наложница трепетными пальчиками чистила ему зубы платиновой зубочисткой. Брайдер лениво сплевывал время от времени на пол и смотрел в небо.
Там, в мутном окошке Отец Небесный с измученным лицом бил Себя кулаком по голове и причитал:
— Говорили Тебе, козлу, не пиши фэнтези! Не пиши фэнтези! Нет, не послушался! Козел! У, козел!
Брайдер, бывший Повелитель Лунного Меча, цыкнул зубом, выплюнул извлеченный из дупла кусочек мяса, довольно осклабился и сыто подтвердил:
— Козел!
Лежавший невдалеке Чад-О-Вич, бывший Некромант, Безумный Герцог Ликсвилл и Повелитель Сакриона, пьяно рыгнул, вяло оттолкнул от себя слишком присосавшуюся красавицу, открыл один глаз, посмотрел им на небо и резюмировал:
— Точно!
13 мая 1995 — 19 января 1996