Общество обсуждает стратегию образования. ЗАО “Журнал “Эксперт”, М, окт. 2000, тир. 1000.
В этой книге самое интересное – то, чего в ней нет.
Однако начнем по порядку, с того, что есть. Официальная цель сборника – “отразить широкую панораму общественного обсуждения начавшейся правительственной реформы образования” (с. 2). Уже здесь бросается в глаза логическая неувязка: обсуждают-то предложения. Какой смысл обсуждать проект дома, который уже начали строить? Но на самом деле, демократии в сборнике и не предусмотрено, он носит пропагандистский характер, а “широкая панорама” в основном демонстрирует разные проекции одной – правительственной – точки зрения. Причем различаются они не по сути, а по конъюнктуре, по тому, для какой аудитории предназначены. Например, сначала “авторы реформы” объявили, что надо проводить “все экзамены в форме тестов” (с. 62, 72); потом, выступая по телевидению, министр В.М. Филиппов вынужден был признать, что экзамен по литературе в форме тестов – это все-таки слишком, “потребуется писать и проверять обычные сочинения”. Александр Шмелев (“Первое сентября”) сразу же догадался, что это отступление – тактическое. Военная хитрость, “чтобы не дразнить многочисленных противников”. “Но я уверен, что таким наивным способом… бдительность настоящих противников реформы усыпить все равно не удастся… В будущей системе качества образования надо делать ключевым элементом именно Федеральную систему тестирования” (с. 80 – 82).
Из представленных в сборнике материалов 38 (в том числе большие статьи журнального формата) отражают позицию “реформаторов”, З отрывка – критические, и еще 2 - беспартийно - информационные. Персонально “разработчику реформы” ректору Высшей школы экономики Ярославу Кузьминову слово предоставлено 5 раз, министру Владимиру Филиппову – 4 раза. Вот такая “широкая панорама”.
Казалось бы, авторы и составители имели возможность довести до общественности, что за реформы они разворачивают, и зачем.
С точки зрения здравого смысла это должно было бы выглядеть так. Сначала – ситуация в российском образовании на рубеже веков в историческом и социальном контексте; затем – перечень наиболее болезненных и сложных проблем; наконец – меры, предлагаемые для их решения.
Первый же большой материал на с. 7 - 21, озаглавленный “Документ. Модернизация образования” (и почему-то не подписанный: об авторстве “команды Грефа” можно догадаться по цитате в интервью директора школы А. Пинского на с. 50), вроде бы, составлен именно по такой схеме. Радуют не только правильные слова об “информационном обществе”, но и обильная статистика, которая должна продемонстрировать научную основательность. Почему “вроде бы”? Судите сами. Приводятся цифры: с 1994 г. “число студентов возросло почти в полтора раза (до 4 млн. чел.), что связано, как с ростом численности молодежи студенческого возраста, так и с увеличением на 75% числа ВУЗов…” (с. 10) Что за “увеличение числа ВУЗов”? В метро наклеили рекламу: компания телевизионных тусовщиков за деньги обучает на “шоумена”, и этот “ВУЗ” дает отсрочку от армии. Будущих “шоуменов” приплюсовали к Физтеху и получили рост студенчества.
Зато мы еще не сумели “ликвидировать отставание от мировой науки в стандартах и качестве преподавания социальных наук, в первую очередь экономики, менеджмента и права” (с. 11). Во-первых, кем и как установлено “отставание” и от какой “мировой”, если право (как и экономика) в разных государствах разное? Во-вторых, “менеджмент” – это что, общественная наука?
В начале за здравие: “поддержка наиболее талантливых молодых людей, независимо от их социального происхождения…” (с. 7). К концу за упокой: “дополнительные образовательные услуги за рамками стандарта являются платными для всех категорий учащихся” (с. 19). Может быть, и то, и другое очень благородно (как говаривал персонаж из “Трудно быть богом”), - но как, скажите на милость, эти установки согласуются?
Такой анекдотически низкий уровень, извините за выражение, “анализа ситуации” характерен для большинства материалов сборника. “Система высшего образования, не изменившаяся с советских времен, вынуждает студентов и преподавателей давать и брать взятки” (с. 83). “Система образования в России реформируется уже десять лет, но достижений пока не много – переход на 11-летнюю систему обучения да появление платного сектора” (с. 116, выделено ИС). “Очевидно, в некоторые государственные ВУЗы никто не пойдет. Их придется передавать в частные руки, чтобы они нормально развивались” (с. 63). То есть “достижением” является единичка, механически приплюсованная к средней школе, а частные ВУЗы – пример “нормального развития”.
Однако все это – цветочки педагогического красноречия. Настоящий провал впереди, и он пошире Гранд – каньона. Дело в том, что условия задачи на “модернизацию” и предлагаемые решения:
1.12-летка;
2.“единый экзамен” на аттестат о среднем образовании и в ВУЗ;
3. тестирование;
4. государственные именные финансовые обязательства (ГИФО)
вообще между собою не связаны!
Трудно поверить, но это именно так. В самом деле: каким образом из сетований на недостаточное финансирования школы и низкие учительские зарплаты вытекает увеличение сроков обучения еще на год? Отчего школу нельзя было обеспечивать компьютерами и автобусами для перевозки деревенских детей в рамках традиционной 10-летки? И если уж беречь детей от учебных перегрузок, то почему бы для начала не убрать из расписания откровенный балласт, вроде “граждановедения”? (см. “Учебники” - приложение к “Первому сентября” - 1997, № 11). Чем сложившаяся система экзаменов мешает “вариативности”, то есть специализации в старших классах? Или это будет такая специализация, в результате которой выпускник-гуманитарий не напишет грамотного сочинения?
Споры о тестах идут у нас с 20-х годов. Ни одного нового аргумента в сборнике не приведено. Надо поверить на слово. “Единый экзамен” мотивируется ужасами коррупции в ВУЗах, – они расписаны на многих страницах разными авторами (с. 82 – 94 и в др. местах). Можно подумать, ВУЗы идут не в ногу со всей остальной страной. Тогда нужно и футбол переводить на тесты, и суды на “единый приговор” – ведь судьи тоже берут взятки, и побольше университетских профессоров. Наконец, та “государственная независимая комиссия” (с. 62), которая будет проводить единый экзамен, хоть в форме тестов, хоть в форме лотереи – она что, с Марса прилетит? Какие основания предполагать, что она окажется честнее государственного комитета по приватизации? Наконец, “ГИФО”.
“Стоимость” каждого обязательства решено увязать с набранными школьниками (на “едином экзамене” – И.С.) баллами, по 100-балльной системе… Абитуриент за свое ГИФО сможет “купить” себе высшее образование в любом ВУЗе страны. Подобная система, кстати, уже действует в США, других развитых странах, из наших ближайших соседей – реализована в Казахстане” (с. 61). Выбор образцов для подражания симптоматичен. ГИФО поначалу обозвали “образовательным ваучером”, но быстро поправились. Мы тоже не станем “дразнить многочисленных противников” и отметим, что у нового проекта финансирования есть гораздо более прямой и очевидный аналог, и не в США, а в России. Это так называемая “страховая медицина”.
Второй месяц пытаемся вызвать к слепнущей старенькой родственнице окулиста из районной поликлиники. Не потому что денег жалко, а потому что без справки из поликлиники не берут на платную операцию. Сначала в регистратуре сказали, что в таком возрасте врач уже не нужен, потом: “Скажите спасибо, что в нашей поликлинике окулист приходит через месяц, в соседних его нет вообще”. Дальше рассказывать?
Все медицинские услуги, которые можно было сделать платными, платными и являются, причем за наличные в “у.е.” Там, где сохранились “не изменившиеся с советских времен” пережитки совести, неплатежеспособному больному, может быть, не дадут умереть. “Страховая медицина” на практике (а не в статистических отчетах) заключается в том, что на этой системе еще и кормится огромное количество контор, перекачивающих туда-сюда-обратно “страховые” (то есть те же государственные) деньги.
“Той медицины, той системы, в которой я начинал работать, больше нет. Но при этом старое здравоохранение живет. Те же поликлиники, те же больницы в основном живут старой жизнью. Большая часть руководителей буквально зубами стараются удержать его на плаву, по старым законам. Системы нет. Есть расчет на то, что оставшиеся “дети” Мишкина еще живы, и они что-то восстановят. Медицинские научные центры функционируют благодаря тому, что существует президентский указ от 26.09.1992 о дорогостоящих видах лечения – по нему все медицинские центры федерального подчинения финансируются отдельной строкой в бюджете. Это позволило сохранить ВНЦ хирургии Петровского, Бакулевский институт, Институт нейрохирургии и наш гематологический центр” (академик А.И. Воробьев, “Общая газета”, 2001, № 6).
Вот конкретный опыт “экономики реформ”. Он не нужен. То есть нужен с точностью до наоборот.
Единственный вывод, который можно сделать “общественность” из сборника, в котором она что-то “обсуждает”: отсутствие как самого обсуждения, так и предмета для него. В конце концов, никто не обязан опровергать подвешенные в пустоте рекламные слоганы. “Сторонники реформ” то ли не ведают, что творят (в это верится с трудом, поскольку на городских сумасшедших они не похожи), то ли не считают возможным всерьез обсуждать свои замыслы с посторонними.
Значит, об истинном смысле происходящего можно только догадываться, вычитывая его между строк, – как раньше об очередном изгибе линии партии гадали по передовой статье в газете “Правда”. Вот вопрос о юридическом статусе школы. Кому и чем мешает нынешний? Ответ:
“Сегодня по закону “Об образовании” мы имеем образовательные учреждения. Учреждение – это некоторая форма, предусмотренная Гражданским Кодексом, со своими особенностями, крайне несамостоятельная. В частности, все то имущество, которое учредитель передает учреждению, не передается в собственность, оно передается в оперативное управление. Права учредителя по отношению к учреждению огромны, учреждение перед ним практически бесправно. С другой стороны, учредитель несет субсидиарную ответственность. Если у школы или вуза нет денег заплатить за электричество, то учредитель должен платить. Дискутируется вопрос о придании образовательным организациям другого статуса, например, по форме автономных некоммерческих организаций. По отношению к ней учредитель не имеет такой полноты власти, она в значительной степени самоуправляема. Она имеет имущество в полной собственности, но при этом учредитель не несет субсидиарной ответственности” (с. 114 – 115).
Поняли, где собака порылась (то есть, пороется по ходу реформ)?
Если поняли, - напишите нам. Поделимся опытом дешифровки.