| Яшмовое
зеркало В России сменились герб, флаг, название государства и, главное, общественный строй. Это не могло не отразиться на сфере творческого труда - на ученых и художниках, которые создают новые культурные ценности. Мнение финансиста Михаила Ходорковского: "Развитие рыночной экономики и политическая либерализация неизбежно сопровождаются и культурным подъемом. Ведь свобода зарабатывать деньги стимулирует свободу творчества..." 1 Историк и антрополог Юрий Семенов придерживается прямо противоположной точки зрения: "вместо духовного возрождения России, которое обещали "демократы", а вместе с ними приверженцы православия, наступило ужасающее одичание". Глубинная экономическая причина состоит в том, что "из регулятора экономической жизни рынок превратился в регулятора всех сфер общественной жизни, включая область духовного производства". Конкретно об общественных науках: "бесконечное изобретение велосипедов. Заново создаются концепции, которые давно известны и отброшены в силу полной их несостоятельности" 2. И Ходорковский, и Семенов - люди авторитетные (каждый в своей области). Кто же из них ближе к истине? У новейшей истории (в отличие от древней) источники в избытке. Соответственно, проблема не в поиске их, а в отборе и интерпретации. Произвольным подбором фактов доказывается что угодно. Того же Ю.И.Семенова можно с ходу опровергнуть самим Семеновым: в 1999 г. он опубликовал блестящий курс историографии, который при Советской власти вряд ли мог увидеть свет, - где же здесь деградация? Кстати, нетрудно обосновать и третью точку зрения: что в 90-е годы ничего принципиально не изменилось. "Комсомольцы... правят страной. Никакой революции не было!" (поэт и переводчик Илья Кормильцев 3). Берем академические карьеры "исследователей", которые защищали диссертации про "буржуазных фальсификаторов Великого Октября", а теперь столь же успешно разоблачают истмат. Вчера им платили за одно, сегодня за другое. Если завтра к власти придут исламские фундаменталисты, историю будут преподавать по Ибн Абд ал-Ваххабу. Те же самые профессора. Но не все ученые - беспринципные конъюнктурщики. Реальная картина, видимо, все-таки сложнее. Интересно было бы проследить новейшие - постсоветские - тенденции в такой специфической отрасли, как востоковедение. Оно всегда отличалось особой - исключительной для общественной дисциплины - независимостью от идеологии. Ведущие советские египтологи, синологи, африканисты демонстративно игнорировали т.н. "пятичленку" (обязательный порядок смены социально-экономических формаций, установленный при Сталине и приписанный Марксу), предлагая взамен собственные концепции, основанные на источниках. "Политическая либерализация" - то, что открылись границы, ликвидирована цензура, ушел в прошлое кафкианский образ специалиста по Таиланду, "невыездного" в Таиланд, - казалось бы, все это должно было обеспечить отечественному востоковедению подлинный расцвет, и прежде всего - прогресс теоретической мысли, которая теперь может развиваться без оглядки на ЦК КПСС, в свободной дискуссии с коллегами из любой страны мира... "Что труднее пережить - приобретение или потерю?" (Дао дэ цзин 4). Доктор исторических наук (с 1988 г.) Владимир Вячеславович Малявин еще в советское время считался авторитетным специалистом по Китаю, опубликовал (персонально и в соавторстве) шесть книг, преподавал в МГУ, переводил сложнейшие классические тексты. Сегодня радио "Свобода" представляет его уже как "крупнейшего в России китаеведа" 5, а Тамкангский университет на Тайване приглашает в качестве профессора. Тайвань, как известно, осколок гоминьдановской (гоминьдан = "национальная партия") Китайской республики, и если преподавание китайской истории и культуры там доверили иностранцу, значит, этот иностранец действительно соответствует строгим критериям конфуцианской учености. В прошлом номере ИФ мы имели возможность - и удовольствие - рекомендовать читателям самую фундаментальную из работ, опубликованных В.В.Малявиным в последнее время. "Китайская цивилизация" - настоящая энциклопедия традиционного Китая, от высших сфер религии и философии до повседневного быта, от алтаря до башмака, в котором, впрочем, тоже отразились особенности мировоззрения: "носить некрашеные кожаные туфли было похвальным знаком бережливости, и такой обувью не брезговали даже императоры" 6. Но в рецензии на "Китайскую цивилизацию" пришлось отметить, что наряду с уникальными сведениями о древностях Поднебесной и интересными умозаключениями по конкретным проблемам ("лицо" и личность, представление о долге, конфуцианская "политэкономия" и др.) в книге представлены выводы общего характера о месте Китая и китайцев в современном мире. Например, такой:
"В постмодернистскую эпоху на передний план выдвигается проблема взаимоотношения внутреннего и внешнего, слова и безмолвия, поверхности и глубины в человеческом опыте. Такова центральная проблема будущей мировой цивилизации. Решение ее выходит за рамки собственно китаеведческих исследований. Но одно наблюдение необходимо высказать уже сейчас: возвращение традиции с неизбежностью восстанавливает и духовную иерархию общества или, точнее, типов человеческой социальности. Внешняя социальность должна стать условием и средой внутренней социальности, связующей отдельного индивида с вечносущим типом человечности - Великим, или Предельным Человеком..." (с. 614). Вы что-нибудь понимаете? Я понимаю только то, что знаки вопроса можно ставить после каждой фразы. Какова все-таки "центральная проблема будущей мировой цивилизации" - "слова и безмолвия" или "поверхности и глубины"? Что конкретно означает каждое из этих словосочетаний? Почему (и кем?) они "выдвигаются на первый план"? Какую "традицию" мы будем "возвращать" в мировом масштабе, если они разные, порою взаимоисключающие, и у каждой своя "иерархия"? Раскрываем на первой попавшейся странице книгу классика отечественной синологии - академика Н.И.Конрада: "...Против их философских положений и выступал Хань Юй; против того, что он считал самым главным в этой философии и самым неприемлемым: в буддизме - против концепции нирваны, в даосизме - против концепции недеяния. Обе эти концепции, с его точки зрения, отвлекали людей от главного: от жизни, деятельности, от реального служения реальному обществу. Этому буддизму и даосизму он противопоставлял "истинную науку", то есть конфуцианство... Достаточно вспомнить, с каким негодованием обрушился Хань Юй в своем памфлете "О кости Будды" на дворцовые сферы за то, что они с великой пышностью поместили во дворец доставленный из далекой Индии кусочек кости якобы самого Будды. "Ведь это же всего только кусочек гниющей кости!" - воскликнул Хань Юй" 7. Как вы полагаете, понравится ли буддистам такая конфуцианская традиция? По идее, автор "Китайской цивилизации" мог упростить себе задачу и застраховаться от подобных вопросов, четко определив, что книга его посвящена только старому, императорскому Китаю. Тогда бурный и противоречивый ХХ (тем более ХХI) век остается за бортом, а мы, читатели, судим автора по законам, им самим над собою поставленным, и приходим к выводу, что книга совершенна как китайский фарфор. Понятно, почему В.В.Малявин не пошел по этому пути. До революции 1911 г. Китай являл собою слишком уж убогое зрелище: насквозь прогнившая от коррупции и наркомании страна, мировой экспортер бесправной рабочей силы - тех самых несчастных "кули", чьим рабским трудом обеспечивался экономический рост передовых демократий, откровенно паразитическая маньчжурская знать, женщины-инвалиды, которым специально (по "традиции") в детстве изуродовали ноги собственные любящие родители... Возвращение Китаю и китайцам чувства собственного достоинства связано с именами Сунь Ятсена, Мао Цзэдуна, Ли Куан Ю, Дэн Сяопина, Цзян Цзэминя - политиков, которые, каждый на свой лад, модернизировали общество в соответствии с теми или иными (демократическими, социалистическими и т.д.) идеалами общечеловеческого (а не местечкового) прогресса. Вековые традиции, даже такие замечательные, как определения будущего Поднебесной по волоскам и прыщикам на спине соседа 8 или кастрация мальчиков ради хорошей карьеры при гареме, кощунственно отвергались ради нововведений, заимствованных у иностранцев. То есть у существ, которые, с точки зрения китайских ретроградов ХIХ века, были даже не людьми второго сорта, а просто "белыми дьяволами". Конечно, все сколько-нибудь значительные политические деятели опирались (и опираются) и на ценности национальной культуры (иначе они не добились бы никакого успеха). "У нашего народа многотысячелетняя история, у него есть свои особенности, он создал множество ценностей... Современный Китай есть продукт всего прошлого развития Китая. Мы - сторонники марксистского подхода к истории, мы не можем отмахиваться от нашего исторического прошлого. Мы должны обобщить все наше прошлое - от Конфуция до Сунь Ятсена - и принять это ценное наследие... Коммунисты являются сторонниками интернационального учения - марксизма, однако марксизм мы сможем претворить в жизнь только с учетом конкретных особенностей нашей страны и через определенную национальную форму" (Мао Цзэдун 9). Иными словами, речь идет о сознательном и планомерном освоение исторического опыта. Полезное берется на вооружение, а вредное, отжившее - отбрасывается. Понятно, что сингапурский лидер Ли Куан Ю, не будучи коммунистом, оценивал общее с Мао наследие совсем по-другому. Но он тоже исходил из того, что конфуцианское учение, созданное в условиях аграрного общества, нельзя "в первозданном виде" переносить в общество индустриальное 10. Правильно сочетать социальное творчество и разные традиции, унаследованные от предков - трудная задача, и при ее решении было допущено немало трагических ошибок. Например, увлечение школой "фацзя" (легизмом) на фоне огульной "критики Конфуция" в определенный период истории КПК. Но в любом варианте этот подход совсем не похож на бездумное, инстинктивное, муравьиное растворение в прошлом, которое живописует В.В. Малявин на разных страницах своих замечательных трудов.
"Институты и ценности современного общества имеют рациональное - даже назойливо рациональное - обоснование... В традиционном обществе, всегда почитающем таинство ритуала, рациональное объяснение его отдельных институтов и ценностей может отсутствовать, но культура в ее конкретных проявлениях оправдывается практическими потребностями людей, а взятая как целое, представляется бесконечно осмысленной. Собственно, призвание традиции и состоит в том, чтобы сберегать полноту смысла человеческого бытия" 11. Нельзя не отметить, как слово "рациональный" становится ругательным - в устах профессора и доктора наук! - а "традиция" теряет какую бы то ни было научную определенность и превращается в заклинание, вроде пресловутой "русской идеи" или, например, "пролетарского интернационализма" в советских газетах 70-х годов. Книга В.В.Малявина "Конфуций", которую мы только что процитировали, издана "Молодой гвардией" в серии "Жизнь замечательных людей" и оформлена - в полном соответствии с 70-летней традицией этой серии - как историческая биография. В конце - афоризмы Учителя Куна, перечень книг о нем (не слишком обширный), даты жизни и деятельности. Но исторической биографией книга не является - хотя бы уже потому, что автор даже не попытался как-то классифицировать источники, отделяя реального человека, жившего в Лу в VI - V веке до н. э., от легендарного "Просвещенностью блистательного царя". Разница может быть довольно существенной - как между "плотником, сыном Марии, братом Иакова, Иосии, Иуды и Симона" и тем, кому посвящен "символ величия России" у метро "Кропоткинская". Впрочем, о таких вещах должны судить специалисты, сопоставляя источники разных эпох и разной степени достоверности. Я просто отмечаю, что у Малявина вопрос по существу не рассматривается, вместо этого в предисловии можно прочитать, что "действительный прообраз жизни Конфуция, какой она отложилась в традиции, нужно искать все же не в субъективном, внутренне однородном "я", а в мире телесной интуиции" (с. 39) и т.п. Сравните с высказыванием героя книги, которое автор воспроизводит на другой странице: "Если слова выражают мысль, этого достаточно" - гласит завет Конфуция, убежденного противника всякого краснобайства" (с. 130). Отсюда вовсе не следует, что книга плохая. Она имеет безусловную ценность, только ценность ее - в другом жанре. Если бы ортодоксальные конфуцианцы всерьез решили распространить свое учение за границей, привлекая к нему интерес и симпатии "северных варваров", даже сам Учитель Кун не составил бы им лучшего пособия. Иными словами, аналог малявинского "Конфуция" - не другие биографии в серии "ЖЗЛ", а, например, книга Далай-ламы "Гармония миров" 12, в которой буддизм по возможности изъят из исторического контекста и приспособлен к восприятию западного читателя. Излагая конфуцианское учение в хронологическом порядке, - по этапам полулегендарной биографии основателя - автор умело акцентирует внимание на том, что может пригодиться гражданам Российской Федерации на рубеже тысячелетий. А что-то другое, не менее важное для эпохи Чжоу, но в наше время бесполезное как колесница в качестве транспорта, остается в тени. Я выделил бы в книге несколько сквозных сюжетов, к которым автор возвращается снова и снова в связи с разными высказываниями Учителя Куна и разными событиями в его жизни. Сюжет первый - личность и общество.
"Если бы Конфуция спросили, откуда берется в человеке моральная интуиция, он смог бы ответить лишь, что человек потому и становится человеком, что сознает себя живущим среди людей. Наверное, добродушно улыбнувшись, он добавил бы, что с таким же успехом можно спросить рыбу, почему она живет в воде... А раз каждый человек не может не соотносить себя с другими людьми, то, чтобы оставаться человеком, он просто обязан превозмогать свои корыстные желания, жить ради общего блага и по справедливости судить самого себя (с. 157). Высшая мудрость [китайской цивилизации] есть именно самое полное и подлинное переживание человеком своей социальности (с. 284, выделено автором книги). На самом деле в этой мудрости нет ничего специфически китайского. Именно так решает проблему "человек и общество" научная антропология: "Процесс становления человека и процесс становления общества представляют собой не два самостоятельных процесса, а две стороны единого процесса... Обуздание зоологического индивидуализма немыслимо без самообуздания. Табу... было средством обуздания индивидом своих собственных зоологических инстинктов... Осознание коллективом потребности соблюдения табу предполагает превращение ее в потребность каждого из членов коллектива..." 13 Обратите внимание на совпадение формулировок - почти дословное! Заслуга конфуцианцев состоит в том, что научную истину: нет и не может быть никакой личности отдельно от общества - они осознали и сформулировали раньше и точнее других. Заслуга В.В. Малявина - в том, что он подчеркнул именно это всемирно-историческое достижение конфуцианства. Ведь официальная идеология, навязанная современным европейцам (и нам, россиянам, в том числе) в данном вопросе принципиально расходится с наукой. Преувеличивает, абсолютизирует автономию личности, - вплоть до полного отделения этой самостийной личности не только от совести и долга перед окружающими, но и от здравого смысла, - когда на канале "Культура" министр этой самой культуры всерьез обсуждает проблему детской беспризорности с точки зрения... "свободного выбора" несчастными детьми места у вокзальной помойки 14. Китайцам (не обязательно коммунистам) все время предъявляются с Запада как бы моральные, а по существу идеологические претензии то по поводу демографической политики, то по поводу негуманного обращения с наркодилерами или торговцами "живым товаром". Ах, какой ужас: казнив человекообразное существо, которое прибыло в сингапурский аэропорт с 4 килограммами героина, местные неоконфуцианцы лишили своих детей "свободы выбора" между жизнью и смертью! Вау, какое несчастье: коммунистическое правительство ограничило "свободу" китайской женщины непрерывно рожать - как автомат, с 14 лет и до ранней смерти от нищеты и болезней! В этом смысле показательна реакция на первое издание "Китайской цивилизации". "Китайская культура более чем достаточно доказала свою устойчивость. В Гонконге, Сингапуре, Тайване она показала и способность усваивать высокие технологии. Но пусть увлеченный этими качествами подумает: согласен ли он жить в муравейнике или улье?" А.Уланов 15. Между тем, "Сокровенный мудрец" и его ученики похожи на кого угодно, только не на бессмысленных насекомых, и В.В.Малявин это хорошо показывает. В ключевые моменты своего нелегкого жизненного пути Учитель Кун каждый раз предстает человеком, самостоятельно принимающим решения, настоящим нонконформистом. Перечеркивая собственную карьеру, он со словами: "Восемь рядов танцоров! Если не стыдятся такого, то чего ж еще можно устыдиться?" покидает официальное торжество в родовом храме своего патрона. Причина - не личная обида, а то, что организатор церемонии выставил напоказ богатство и могущество (с. 135). Сюжет второй - человек и вещи. "Учитель сказал: "Есть простую пищу, запивая ее ключевой водой, и спать, положив под голову собственный локоть, - во всем этом есть своя радость... а чины и богатства мира для меня - все равно что плывущие в небесах облака" (с. 163). Считая "материальную сторону человеческого быта несущественной", настоящий конфуцианец не должен впадать в аскетизм и "умерщвление плоти". Воинственное отрицание по принципу "я скакала за вами три дня и три ночи, чтобы сказать, как вы мне безразличны" - тоже своего рода культ. Он только отвлекает "от главного: от жизни, деятельности, от реального служения реальному обществу". Конфуций сам предпочитал простую пищу ("даже если на столе было много мяса, он ел больше риса, чем мяса"), но не прикасался к тому, что испортилось, прокисло, плохо приготовлено. Одевался "практично" - экономно, но с соблюдением приличий, установленных в тогдашнем китайском обществе для человека его положения (с. 107 - 108). Он не отказывался от государственной службы, - но служил Учитель (смотрителем амбаров и пастбищ, начальником ведомства общественных работ, судьей и т.д.) не ради почестей и богатств, а для того, чтобы приносить пользу. Как только его представление о Дао ("Пути") входило в противоречие с приказами вышестоящих или с настроением государя, он с должности уходил. Хотелось бы пожелать современным либералам хоть изредка проявлять не в теории, а в собственной жизни такую свободу и личную независимость. От начальства, от телевидения, от крысиных гонок за долларами и дорогими вещами. Сюжет третий - аккурат к нашей "образовательной реформе". Распространено мнение, что все великие Учителя человечества учили примерно одному и тому же: "основа учения Лао-Тзе (Лао-Цзы - И.С.) одна и та же, как и основа всех великих, истинных религиозных учений" (Л.Н.Толстой 16). В.В.Малявин показывает, что это мнение, применительно к конфуцианству, в общем, верно: "учитель Кун неоднократно определяет ее [универсальную этическую максиму] в следующих словах: "Не делай другому того, чего сам себе не желаешь..." (с. 159, выделено - И.С.). Но верно только отчасти. А если посмотреть с другой стороны, например, со школьной парты, мы увидим принципиальные различия. "Книжное знание редко бывало в чести у основоположников великих религий... Для Конфуция же ученость и отточенный многолетним учением, искушенный ум был неотъемлемой частью жизненного идеала... "Воля к учению"... побуждает нас к нравственному совершенствованию. Среди "мужей, преданных учению, редко встретишь человека закосневшего" (с. 89). Ученые будут бесконечно спорить о том, как конфуцианство соотносится с религией. Но культ книги, учителя, образования как важнейшего - священного! - общественного института - это культ конфуцианский, и в Китае он благополучно пережил смену десяти династий, гражданские войны и иностранные нашествия.
"Прежде в Цюйфу учительствовали сплошь чиновные люди, которые брали в ученики только знатных детей... Кун Цю первым стал учить простолюдинов. Не без вызова заявлял он чопорным луским царедворцам, что берет в ученики каждого, кто заплатит ему за обучение "связку сушеного мяса". Всюду высказывал он непривычную для многих дерзкую мысль: "В обучении не должно быть различий между людьми". Если переложить это заявление на современный язык, то можно сказать, что Конфуций первым в истории стал ратовать за равенство всех людей как учащихся, за предоставление всем равных возможностей учиться... Поднявшись выше сословных предрассудков и всех предубеждений своего времени, он пришел к одной простой истине - истине настолько здравомысленной и всеобщей, что в наши дни она стала одним из девизов ЮНЕСКО: "По своей природе люди друг другу близки, а по своим привычкам друг от друга далеки" (с. 126). Может быть, В.В.Малявин преувеличивает демократизм Учителя Куна, - но для своего времени это было действительно "революционное новшество", и оно всерьез повлияло на структуру китайского общества, в котором аристократические тенденции на протяжении многих столетий уравновешивались и преодолевались "здравомысленным" представлением о том, что крестьянский сын, отмеченный "Небом" (успешно сдавший экзамены) вправе занять в государстве самое высокое положение. В этом - опять-таки не китайском, а "всеобщем" - историческом контексте мы вправе оценивать деятелей, которые сегодня, через два с половиной тысячелетия после Конфуция, пытаются отнять у маленьких граждан Российской Федерации "равные возможности учиться". А вот еще одна книга В.В.Малявина - "Восхождение к дао". Это не исследование, а публикация источника. Источник чрезвычайно интересный. Он показывает нынешнее состояние экзотической, казалось бы, безмерно далекой от нашего российской действительности религии - даосизма. Экономисты Чэнь Кайго и Чжэнь Шуньчао составили жизнеописание своего знакомого - "современного, еще далеко не старого (он родился в 1949 году)" даосского священника, учителя в 18-м поколении школы Лунмэнь Ван Липина. Профессор Малявин перевел, написал предисловие и комментарий, а в приложение включил несколько канонических даосских текстов и "статью немецкого исследователя Э.Русселя". Самое сильное впечатление от приключений Ван Липина "на уровне Неба, Земли, Человека" - узнавание. Хорошую религию придумали китайцы. И она совсем не так далека от России, как принято считать. Нет, я имею в виду не увлечение Л.Н.Толстого философией Лао-Цзы, и даже не песни Гребенщикова, который по мере сил пропагандировал у нас идеи просвещенного экуменизма: "Горят кресты горячие
на маковках церквей - У Вэй - "недеяние", фундаментальный принцип философии даосизма, который не нравился Хань Юю. Выписываю наугад несколько характерных цитат из "Восхождения к Дао":
"Мы лечим не так, как обычные врачи. Мы исцеляем человека, воздействуя на его токи энергии, и наблюдаем не поверхность, а внутренность тела... Обычные врачи умеют лечить только "твердым" способом. А вот "плавающий" способ лечения соответствует "небесному" уровню воздействия и доступен лишь тем, кто далеко продвинулся во внутреннем совершенствовании... Следует различать, на каком уровне энергия здоровая, а на каком больная. Распознав, где пребывает здоровая энергия, следует ее наращивать, больную же энергию надо изгонять " (с. 165 -166). Где-то мы все это уже читали, не правда ли? Правильно. В макулатуре, заполняющей наши почтовые ящики, - я имею виду рекламные листки, призывающие пенсионерок отдать последние деньги за "медицинские аппараты" и столь же чудодейственные пилюли от всех болезней. А также в газетах - см. заказные статьи про "экстрасенсов", которые лечат алкоголизм по фотографии ("тени"), телепатически общаются между собой, "видят заранее (без всякой аппаратуры) возникновение и течение болезни".
"Супруги Бешновы - энергопсихологи, обладающие даром определять и лечить такие болезни, как язвы, колиты, гастриты, остеопароз, гинекология и многие другие..." В жизнеописании Ван Липина вы найдете полный джентльменский набор современного российского мракобесия. "Стресс-энергетика": "между ладонями Ван Липина и вправду появилось нечто похожее на яйцо, причем излучавшее ослепительно яркий свет... Ван Липин нагнулся к дровосеку, приставил ладони к месту укуса и стал излучать энергию..." (с. 154, 164). Обоснование астрологии (с. 137) и прочих гадательных манипуляций (с. 184 и далее) - оказывается, коллеги главного героя по спинам друг друга предсказали Культурную революцию (с. 143). "Трансперсональный информационный контакт" с собственным детством, с людьми, находящимися в данный момент очень далеко (с. 55, 69) - точь-в-точь как в "международном институте космической антропологии профессора Казначеева". Совпадение бессмысленных формулировок почти дословное: только в китайском источнике фигурируют "здоровая" и "больная энергия", а в нашем - "положительная" и "отрицательная". Но это скорее проблема перевода, чем расхождение по существу. Конечно, читатель скажет: в "Одиссее", "Махабхарате" или житиях святых тоже описано множество сказочных чудес. Источник издается не для того, чтобы его критиковать, а чтобы изучать, поблагодарив переводчика и комментатора. Совершенно верно. Сопоставление даосских магов с отечественными "энергопсихологами" ни в коей мере не предполагает какого-то особого (оскорбительного для Ван Липина и его единоверцев) предубеждения против даосизма. В любой серьезной религиозной системе "вечные" философия и этика сосуществуют с магией и ярмарочным шарлатанством. Если вы говорите: "православие", то под этим могут подразумеваться сочинения Александра Меня - и, например, "чудотворные" иконы императора-антисемита. К сожалению, в "традиционной иерархии" эти субстанции неразделимы, "иерархия" не просто не хочет - она не может их разделить, потому что тогда перестанет быть "иерархией" (и это, кстати, является весомым аргументом против тех, кто всерьез рассчитывает на традиционные конфессии - на то, что они в состоянии решать проблемы XXI века).
Трудно назвать такую идеологию, которая сыграла бы в истории однозначно положительную роль (однозначно отрицательные имеются - например, нацизм). "Превращение конфуцианства в официальную доктрину правительственной власти... - писал Н.И.Конрад, - быстро превратило его из живого, развивающегося учения в мертвую догму, а преподавание наук на основе этой догмы выродилось в схоластику" (с. 19). Именно догматичное конфуцианство при династии Цин стало оплотом отсталости и препятствием на пути распространения в Поднебесной современного (т.е. научного) образования. На этой почве "книжники и фарисеи" нашли общий язык с паразитической аристократией (включая императрицу Цы Си, которая могла бы стать достойной соправительницей римского Нерона). И с даосскими магами, идейно окормлявшими ихэтуаней. В этом движении, известном на Западе как "боксерское восстание", соединились зверская жестокость к безоружным - и полная беспомощность на поле боя. Все "тайные воинские искусства" - ловля пуль в воздухе, поражение врагов "энергией" на расстоянии и т.п. (см. их восторженное описание в книге "Восхождение к Дао", с. 243 и др.) - оказались блефом. Конечно, Лао-Цзы не может отвечать за кровожадных фанатиков начала ХХ века н.э. И будь жив Конфуций, он, наверное, не стал бы служить императрице Цы Си. Но почему? Ведь не только потому, что он был принципиальным противником узурпации и политических убийств, но также из-за определенного отношения к женщинам, - о котором, кстати, говорится в "Китайской цивилизации" (с. 543). В данном вопросе Учитель Кун не поднялся над предрассудками своей эпохи. Тем не менее, - следующий виток исторической спирали! - через восемь десятилетий "Дэн Сяопин активно дополняет свою теорию социально-этическими идеями Конфуция (о доверии и взаимном долге между верхами и низами, почитании старших, важности заботы о благоденствии народа, дисциплине, справедливости и т.д.) Не случайно ближайшая цель реформ определена конфуцианским термином сяокан - достижение "малого благоденствия", "скромного достатка" (Э.П.Пивоварова, М.Л.Титаренко 20. История сложна и противоречива, "она никогда не бывает черно-белой" (В.Б.Кобрин). В этих противоречиях как раз и должен разобраться ученый. Да, с источником не полемизируют, но его принято издавать с научными комментариями. В книге "Восхождение к Дао" они, вроде бы, присутствуют. Но при внимательном ознакомлении с текстом (а не только с оглавлением) обнаруживается очередная жанровая подмена. Во-первых, главные авторы Чэнь Кайго и Чжэнь Шуньчао, представленные как "люди вполне светские", таковыми не являются. Все чудеса они подают как реальные факты. Во-вторых, "исследователь" Э.Руссель в приложении ничего не исследует, а просто пересказывает те же самые оккультные сюжеты при помощи более-менее наукообразных формулировок (с. 372, 398 и пр.) В-третьих, предисловие В.В.Малявина немногим более содержательно. "Внедрение даосизма в нашу постмодернистскую цивилизацию, на первый взгляд парадоксальное, предуготовано нынешним духовным состоянием общества..." (с. 11). Побойтесь Бога, Владимир Вячеславович - или хоть Высочайшего Старого правителя Лао-Цзы! Не живем мы в "постмодернистской цивилизации". Если представить - в порядке антиутопии, - что этот "изм", то есть "отрицание всего, что воссоздает коллективные связи и объединяет людей, в том числе - рациональности логики доказуемой истины, т.е. науки в собственном, прямом смысле слова..." (определение по Г.С.Кнабе 21 станет не просто болтовней, но руководством к практическому действию, то сантехники будут подсоединять газовые трубы к канализационным, повара сыпать в суп цианистый калий вместо хлористого натрия (если "логики доказуемой истины" не существует, то какая разница?) и т.д. Наверное, это будет занятная цивилизация. Жаль, что немногие успеют ее оценить. Подчеркиваю еще раз: в случае с "Восхождением..." речь идет не о том, чтобы исследователь занимал разоблачительную, враждебную позицию по отношению к материалу. Крупнейший отечественный египтолог Ю.Я.Перепелкин знал и любил свой Египет, наверное, не меньше, чем В.В.Малявин знает и любит Китай. Вот как писал Перепелкин о древнеегипетской медицине: "до нас дошло сполна или отчасти несколько подобных лечебников. Самый обстоятельный из них, представляющий смесь вздорных и колдовских советов с вполне толковыми..." 22. И это не "пристрастное" отношение к источнику, а его объективная оценка современным исследователем.
"Мудрый правитель первым делом должен называть вещи правильными именами... Если вещи будут именоваться неправильно, слова потеряют силу, и не одно дело нельзя будет довести до конца" (Конфуций, с. 265). Вряд ли профессор В.В.Малявин не знает чего-то, о чем говорится в этой рецензии. Вряд ли он всерьез верит во "вздорные колдовские советы". И если нужно из Тайбэя попасть в Москву, то, наверное, все-таки покупает авиабилет, а не обращается к знакомому даосу, чтобы тот перенес его через горы и леса с помощью заклинаний. Почему же в его трудах (интересных, содержательных, не будь они таковы, на них не стоило бы и время тратить) нормальная критика источника подменяется религиозной пропагандой, а выводы - наборами слов, вообще не переводимыми на русский язык? Зачем автор портит собственную работу? Во всех трех книгах В.В.Малявин постарался отмежеваться от "рационального обоснования", от "цивилизации, ставящей во главу угла собственно гуманитарные ценности, провозгласившей своим героем человека-борца, человека-исследователя - Прометея и Фауста, который добивался господства над миром, делая его предметом своего знания" ("Конфуций", с. 346) - то есть от научной методологии, поскольку наука - по определению - может быть только рациональной. Какую методологию он предлагает взамен, понять трудно. Но, судя по некоторым формулировкам ("дилемма традиция- модернизация, быть может, изначально ложна..." и далее, "Китайская цивилизация", с. 613 - 614), в планах на будущее - эклектичное соединение всего и вся, некий "новый планетарный" винегрет, в котором стираются исторические различия между наукой и оккультизмом, VI веком до нашей эры и XXI веком нашей эры, Конфуцием и В.В.Розановым (см. "Конфуций", с. 164, 178). Это и есть пресловутый "постмодернизм" - не наука и не философия, а идеология. Растворение науки в идеологии - не частная проблема В.В.Малявина. Снимаю с полки новое красивое издание. "Восточная коллекция", в редакционном совете - 4 профессора и 3 члена-корреспондента РАН под председательством директора Института востоковедения Ростислава Рыбакова. Результат их редакторских трудов - сочинение про филиппинских "хилеров". Специалистов, извините за выражение, по "психохирургии":
"специфическая биоэнергия, которую они могут "генерировать" или "абсорбировать" (аккумулировать) из окружающего пространства и направлять на пострадавшие органы и ткани, "перестраивая" или по- иному организуя энергетическую структуру больного, что дает возможность проникать внутрь тела. Эта энергия сродни той, что умеют использовать индийские йоги. Она концентрируется на кончиках пальцев целителей и действует наподобие лучей лазера, обеспечивая "раздвижение" тканей... Некоторые случаи проявления таких способностей известны и в нашей стране. Валентина Кулагина с расстояния в 2 метра могла "прожигать" установленный объект... Известная Джуна Давиташвили неоднократно демонстрировала мощную целительную силу своих рук, за 10 - 15 минут удаляя язву и заживляя "оперируемое" место на теле больного почти без заметного следа" 23. Удивительно, как легко и безропотно серьезные ученые капитулировали перед худшими штампами "поточного сознания". И если в советское время цитаты из постановления ЦК навязывала парторганизация, - а многие еще противились, рискуя карьерой, - то кто сегодня заставляет рекламировать шарлатанов и ссылаться на черносотенного публициста как на мыслителя, равновеликого Конфуцию? Все делается по доброй воле. Наверное, В.В.Малявину не понравится аналогия с парторганизацией. Он предпочел бы более возвышенный образ. Что ж - в книге "Китайская цивилизация" он сам рассказывает легенду про чудесную яшму. В ее узорах один человек видел дракона, сражающегося с псами, а другой - карпа, мирно плывущего в зеленых водах (с. 487). Может быть, наша новая наука станет такой, как эта яшма. И самое печальное. В.В.Малявин прошел превосходную школу советского востоковедения, поэтому он может отвлечься от "постмодернизма" и написать страницу-другую или целую главу превосходного исследования, в котором вещи названы своими именами, драконы - драконами, а карпы - карпами. Но что будет со следующими поколениями историков? Ведь без методологии, без системы нельзя подготовить специалиста. Курс науки не может строиться на том, что самой науки не существует. О грядущей Культурной революции остается только гадать. По "магическим квадратам, в которых записан код вселенной", по "Восьми Триграммам", по телесериалам про бандитов, по пивной пене и кофейной гуще. Кому по чему сподручней. Наверное, это и есть "свобода творчества" в условиях "либерализации". Примечания:
|
1